Откуда это чародейство?
О, как кружится голова!
Преобразуемые в действо,
бегут из небыли слова.
Нет, не тяну их на аркане,
они врываются в блокнот,
одно — взойдет иль в сумрак канет,
другое — по ветру плывет.
И не нуждаяся в опеке, —
чужую власть опередим, —
мы сказке приподнимем веки,
лукаво в очи поглядим.
Все настежь — и весна готова,
и — солнечная тишина,
и слову жарко снится слово,
мысль трудится, себе верна.
Русь, твой простор широк и плавен,
земля родная, как магнит,
и чувство с мыслью в равноправье,
и голос с песней дружно слит.
Не выцвело, не сникло зренье,
еще судьба не отцвела,
нет вдохновенья без прозренья,
нет гения без ремесла.
Я в сказке жил под тонким зонтом
и слышал ржанье, отклик, гик,
и на душевном горизонте
за табуном табун возник.
Они поджарые, крутые…
Мой друг, у древности спроси:
— Да, были масти золотые
и голубые на Руси.
Слова бегут… Но это ж кони,
куда ни глянь, где ни ступи,
на диком, бешеном разгоне
они несутся по степи.
Слова бегут… Все те же кони,
доносится горячий дых,
и без приманки на ладони
ловлю буланых и гнедых.
Оглаженные бурей стати,
любимые из вороных,
чтоб запаленными не стать им —
метафорой укрою их…
Летят, стремительностью скрыты
и вытянувшись, как цевье;
так дерзко цокают копыта,
аж с криком вьется воронье.
Летят, — врываясь на иконы,
ездец с копьем в руке тугой,
О, золотые мои кони
и голубые под дугой!
Сюда, сюда! В железном звоне
ко мне сбегаются на сказ
слова мои, вы — кони, кони,
свирепо объезжаю вас.
Но время в звездах и кометах,
их разноцветия горят,
бушует год, играет лето,
а кони — в сказке говорят.
