Глупец он и есть глупец.
Что ни скажет, что ни сделает — любой только руками разведёт да головой покачает: кто умом обделён, с того и взять нечего!
Но бывает и так — прослывёт парень среди людей дураком, в дураках и ходит.
А на деле-то умней всякого умника.
Только не будем вперёд забегать.
Лучше послушайте историю про Кубу, историю, что случилась когда-то в нашем городе.
Если с самого начала начинать, звался он ещё не Куба, а Кубичек.
Был он сыном бедной вдовы, что жила ни в городе, ни в деревне — в старом домике неподалёку от городской стены.
Лет с семи Кубичек пас двух коз и корову, больше у них ничего не было.
А мать сбивала масло и носила в город продавать.
Пахтанье — упаси бог! — не выливали.
Кусок хлеба да кружка пахтанья — вот тебе и завтрак.
Того же хлеба в пахтанье накрошишь — вот тебе и обед.
Еда незатейливая.
Да нашему пареньку она впрок шла.
Рос он, подрастал.
Был Кубичек — стал Куба.
Говорит однажды мать:
— Ты вырос, а я постарела, хворая сделалась.
Тяжело мне масло на продажу носить.
— Ну что ж, мама, давайте я понесу.
— Ох, сынок, никогда ты в городе не бывал, ничего там не знаешь.
Обманут тебя!
— Посмотрим, кто кого обманет! — сказал Куба.
Наутро стали Кубу в город снаряжать.
Мать нарвала в огородишке листьев хрена, завернула в них масло, чтоб не таяло, и положила в холщовую торбу.
Куба вырядился в праздничный отцовский кафтан, вырезал себе еловую палку, повесил на неё торбу и отправился.
Подошёл к городским воротам, смотрит — дома высокие, в три этажа, народу много, и едут, и идут… У самых ворот нищий сидит, руку протянул.
Плетётся мимо старушка, приостановилась, бросила монетку нищему.
Куба думает:
Говорила мать на базар идти.
Да где он, не знаю и знать не хочу.
Если тут даром денежки дают, так уж за масло-то я ох сколько получу!»
Сел недалеко от нищего, расстелил на земле торбу, на торбу положил листья хрена, на них масло.
Проходят горожане, смеются.
— Это что за чучело в длинном кафтане? — один говорит.
— Верно, в огороде надоело торчать, — другой отвечает.
Куба будто не слышит.
Прошли горожане, нищий за насмешки принялся, зубы скалит.
— Смазал бы ты своим маслом городские ворота, чтобы не скрипели.
Все равно покупателей не дождёшься.
Куба всё отмалчивается.
Вдруг, откуда ни возьмись, прибежал тощий пёс.
Стал против Кубы и хвостом вертит.
А хвост длинный да кривой, что твоя сабля.
Смешно Кубе стало.
Целый день почти прождал и вот кого дождался.
Он и говорит псу:
— Уж не хотите ли вы, господин, масло купить?
Я дорого не прошу и дёшево не отдам.
Пёс как прыгнет!
Схватил масло в зубы и был таков.
Куба только в затылке почесал.
Вернулся домой уже совсем к вечеру.
Мать спрашивает:
— Ну, сынок, продал масло?
— А как же, мама, продал.
Такому хорошему господину — кафтан чёрный, штаны серые, да такая привычка у него чудная — всё саблей вертит.
— Вот и ладно.
Давай деньги.
— А деньги, мама, он мне в другой раз отдаст.
Заплакала мать.
— Так и знала, что обманут тебя,
Кубичек мой, бедняжка.
Поплакала да и успокоилась.
Через сколько-то дней опять снаряжает Кубу в город и наказывает:
— Смотри, никому в долг не верь!
Куба снова только до городских ворот дошёл и там уселся.
Едва товар разложил, тот самый покупатель заявился.
— А, — говорит Куба, — верно, должок принёс?!
Пёс — за масло,
Куба — за свою еловую палку.
Завизжал пёс, бросил масло — и наутёк.
Куба — за ним, палкой его охаживает.
— Я тебе покажу, собачий сын, почём масло!
Забился пёс в густой кустарник.
Совсем бы убежал, да Куба успел схватить его за хвост.
Пёс вырывается, когтями землю скребёт,
Куба его за хвост тащит.
Вдруг зазвенело что-то, одна золотая монета выкатилась, другая.
Пёс визжит, скребёт лапами.
И что бы вы думали — выгреб из земли под кустами глиняный горшок, полный золота.
Сколько он там пролежал, кто его туда закопал — пёс не знал,
Куба не знал, и мы не знаем, а врать не хотим.
— Ага, выплатил-таки должок! — сказал Куба псу. — Да ещё с лихвой.
Теперь ступай куда хочешь.
И отпустил хвост.
Пёс — дёру, а Куба, конечно, горшок с золотом под кафтан спрятал и повернул к воротам.
Смотрит — торба лежит, а масла нет.
И нищий куда-то подевался.
Что ж, — подумал Куба, — пусть и он маслицем полакомится».
Довольный вернулся Куба домой.
— Ну, мама, говорил я вам, что получу долг.
Тот господин с саблей ещё раз приходил.
Поспорили мы с ним немножко, он со мной честь по чести и расплатился.
Принялись мать с сыном считать деньги.
Мать до ста умела считать, а Куба только до десяти.
Считали, пересчитывали, совсем запутались.
Куба и говорит:
— Чем считать, давай лучше купим в городе хорошую усадьбу, с садом да с огородом.
Как решили, так и сделали.
Живут припеваючи, едят каждый день досыта.
А по городу сплетни да слухи пошли.
Откуда такое богатство?
Вдова, мол, обворовала кого-то.
Только кого?
Нигде ничего не пропадало.
Видно, не она украла, а Куба ограбил.
Только и ограбленного не сыскали.
А может… Не к ночи будь сказано…
Дошли те разговоры и до магистрата.
Вот однажды приходит солдат.
— Так и так, вдова Анна, бывшая супруга покойного Яна, требует вас вместе с сыном Якубом наш славный магистрат.
Явитесь незамедлительно!
Затряслась от страха вдова Анна.
Чего боится, сама не знает.
Только и правда, от начальства добра не жди.
Поплелись Анна с сыном в ратушу.
В зале заседаний в пышном кресле сидит сам бургомистр, по сторонам — два советника, сбоку пристроился писарь, а солдат у двери на часах стал.
Откашлялся бургомистр и важно заговорил:
— Поскольку нам доверено блюсти порядок и карать зло, и поскольку известно нам, что вы купили усадьбу с садом и огородом, а также дом под черепичной крышей с хлевом, чердаком и подвалом, и поскольку вы расплатились наличными, и не какими-нибудь медяками, а талерами один в один, и поскольку всякий знает, что покойный супруг Ян оставил вам в наследство ломаную ложку да дырявую плошку, а больше ни шиша не оставил, постольку мы спрашиваем вас, вдова Анна, каким путём, честным или не честным, приобретены вами вышеупомянутые и нижеозначенные талеры.
Ничего Анна из бургомистровой речи не поняла.
Только взяла её обида за покойного мужа Яна.
— Как же так, господин бургомистр, ломаную ложку да дырявую плошку?!
Две козы он оставил, корову с белой звёздочкой на лбу.
Корова даёт полный подойник, а козы хоть и поменьше, да молоко у них жирнее.
И масло из того молочка выходит…
— Ну, хватит! — махнул рукой бургомистр. — Пускай ваш сын Якуб объяснит.
Наш Куба и глазом не моргнул.
Стал рассказывать славному магистрату про господина с саблей, про должок за масло…
— Постой, постой, какой господин с саблей?
Мы всех у нас в городе наперечёт знаем, в лицо и по имени.
— А такой, — отвечает Куба, — кафтан чёрный, штаны серые, зубы острые да лапы с когтями.
— Лапы с когтями! — вскричал в ужасе бургомистр. — Не иначе как ты с нечистой силой спутался,
Якуб, сын Яна и Анны?!
— Да уж чистым его не назовёшь, — отозвался Куба, — вся шерсть у него грязными клочьями свалялась.
— Позор нашему городу! — закричали разом советники. — Никогда у нас такого не бывало!
А бургомистр сказал:
— Поскольку Якуб сам сознался, что талеры получены от нечистого, постольку он заслуживает казни.
В добрые старые времена мы без дальних слов сожгли бы его на костре, а нечестивое богатство обратили бы на благое дело, разделив его меж собой соответственно положению и чинам.
Но поскольку добрые старые времена прошли, и поскольку Куба молод и ещё может раскаяться, постольку мы подвергнем его испытанию водой.
Ежели он потонет, будем считать его невиновным; ежели всплывёт, значит, вина его доказана — и придётся отрубить ему голову.
— А нашу усадьбу вы, ясное дело, меж собой поделите?.. — сказал Куба.
— А как бы ты поступил, будь ты бургомистром? — ответил бургомистр.
— И не уговаривайте! — покачал головой Куба. — Нет моего согласия бургомистром быть.
— Ну, это ты врёшь! — воскликнул первый советник. — Бургомистром всякий хочет стать!
На том совет магистрата и кончился.
Солдата послали в соседний город за палачом, потому что наш город был невелик и своего палача не держал.
А Кубу пока что посадили в большой кожаный мешок, завязали покрепче и отнесли на плотину к омуту.
Так вернее будет, из мешка не убежит.
А через ту плотину вела дорога из соседнего города в наш город.
И ранним утром из того города в наш город шёл палач.
Увидел мешок и спрашивает:
— Тебя, что ли, казнить надо?
— Кого ж ещё? — отзывается Куба из мешка.
— А за что тебя?
— Да не хочу бургомистром быть, — отвечает Куба. — Мне это ни к чему.
У палача глаза разгорелись.
— А ежели б я, к примеру, в мешок залез?
Стал бы я бургомистром?
— Стал бы, конечно.
Только я тебе место в мешке не уступлю.
Неохота вылезать.
— Уступи, — просит палач. — Я тебе кошелёк с золотом дам!
— Эх, — сказал Куба. — Была не была, развязывай мешок.
Залез палач в мешок,
Куба завязал его покрепче, кошелёк с золотом за пазуху сунул — и домой.
Скоро собрались на плотине горожане, весь магистрат явился.
А палач из мешка кричит:
— Выпускайте скорее!
Согласен я бургомистром быть!
Горожане смеются.
Бургомистр от гнева, что твоя свёкла, красным сделался.
— Он ещё издевается!..
Не будем ждать палача.
Сами столкнём его в воду.
И столкнули.
Булькнула вода, и ушёл мешок на дно.
Стали расходиться горожане.
Меж собой толкуют:
— Значит, не виновен был Куба, раз утонул.
Жалко парня.
Один бургомистр да советники не жалели Кубу, а довольные отправились в ратушу заседать.
Только к ратуше подошли, видят — идёт по улице Куба, во весь рот улыбается.
У бургомистра так ноги и подкосились, ведь он сам его в воду столкнул.
А Куба поклонился магистрату и сказал:
— Спасибо, господа славный магистрат.
Сам бы я нипочём не догадался в омут нырнуть.
А нырять, право слово, стоило.
Вот, смотрите!
Тут Куба вытащил из-за пазухи кошель с монетами, что палач ему дал, и подбросил на ладони.
По всей улице золотой звон раздался.
— Где, где, ты говоришь, это золото раздобыл? — воскликнул бургомистр.
— Да на дне же, ваша милость.
Там его ещё много осталось.
Думаю завтра с утра опять нырнуть.
Позвенел золотыми и дальше зашагал.
Бургомистр заседать в этот день не стал, вернулся домой мрачнее тучи.
Жена к нему с расспросами, а он ей только буркнул:
— Отстань, женщина, государственная тайна!.
А сам об одном думает, как Кубу опередить.
Ведь перетаскает, проклятый, весь клад.
Надо бы самому нырнуть, да боязно: вода холодная.
До полуночи промаялся бургомистр, потом решился, пошёл на плотину.
Подходит, слышит голоса:
— Отойди! — кричит один. — Я первый советник, мне и прыгать первому.
— С какой это радости? — кричит другой советник. — Я раньше пришёл.
Тут бургомистр всех растолкал и, не раздумывая долго, прыгнул в воду.
Плюх, буль — и пошёл на дно.
За ним, словно лягушки, поскакали оба советника.
Только круги по воде разбежались.
Потом из кустов магистратский писарь вылез.
Подумал самую малость и туда же плюхнулся.
В одну ночь не стало у города славного магистрата.
Горожане так и не узнали, куда они все разом подевались.
Один Куба догадывался, да помалкивал.
Городу без бургомистра быть не положено.
Посоветовались горожане и выбрали бургомистром Кубу.
И правильно сделали.
Он ведь если и не умнее всех был, так уж хитрее — наверняка.
