Он так стар для всего, дом скрипит и чихает от пыли,
Он не помнит ни город, ни год, но уже знает день.
Шорох. Стук (боги, хоть бы разок позабыла!)
Смех. Щелчок. И на лестнице тень.
Анни внутрь, как лист, задувает полуночный ветер,
Она кружится в танце, хохочет - пускай дом ворчит!
И сбивает прилипший туман каблуком по паркету,
И роняет под ноги ключи.
Анни тянет за ворохом юбок сатиновых
Девять капель дождя, дым шалфея, мусор и пыль.
И цепляют манжеты ее кружево паутины,
И пылинки танцуют кадриль.
Среди серой разрухи Анни - точно картинка:
Шляпа-два мятых пера и кольцо на руке.
К ней выгибают перила мягкие спинки,
Ей подпевает ветер на чердаке.
Анни взлетает по лестнице, как привидение,
Дюжину черных чернушек ее ловит взгляд,
Шустро в углы забиваются дробные тени,
Впрочем, это нормально для октября.
Дом недоволен, он стар, он так больше не может,
Дверца срывается легким движением рук,
Сердце срывается, пальцы сводит до дрожи...
Дернулась стрелка, двенадцать, слышится стук.
