Стих 3.

По теплым облакам, облагородившим рассвет;

По не запачканным следам, оставшимся в начале,

Ко мне пришло желание не классиком остаться,

Но с каждым днем не просто так связаться,

А ради слов, что на бумаге оставляют все печали;

Для тяжких звуков, созданных для «да» и «нет».

Под слезами дождя я перелистываю книг

Красивый переплет, вникая в тайны мира,

Сам проникаясь в двадцать шесть имен

Того, кто знал, что тенью опьянен;

На берегу оставлена им золотая лира

И схвачен резко монастырских красок лик.

Мое простое написание — квадратный строй

Бумажных подношений к дому. Его нашел

Я в тот момент достойным пронести

Все, сорванное с рук, как ни крести.

И этим в пишущее стадо я вошел,

Размазав точку буквы — слиток тяжб немой.

Не каждый понял то, что я уже

Не отзвук их пылающей свободы,

Не ветер — мимолетный диалог

Семян в гряде и бархата сапог.

Я встал для равновесия породы.

Иду, забыв о прошлом, неглиже.

В одной лишь комнате осталась пыль

Того отчаянного взлета.

Я сплю там, думая о вечном.

Но не прошу о понимании сердечном,

Поскольку нет мне тяжелее гнета,

Чем откровения печи и ваша быль,

Раскрошенная в чаепитии-припадке,

Теплом уютным выброшенным вон

Из знаков, мне предписанных рукою,

Которую не взять. Она прошла водою

За тысячу теперь ненужных крон.

Они отныне — старые не деревах насадки.