встретимся может с тобой ещё,
пошатнём друг другу мирок.
позвоню, потому что щёлкнет -
вещий сон
или карты Таро.
заупрямишься сразу. что, мол?
вечный Грека с рукой распухшей,
баламутишь всё старый омут:
раки сдохли - одни ракушки.
но придёшь. как в музей, где скучно,
хмуро тапочки натянув;
так приходит к своим старушкам
повзрослевший внук.
поязвлю:
- живот отрастил, бородку,
ну и как там твоя любовница-психопатка?
не разбилась о быт ваша горе-лодка?
хоть поведай кратко.
оцени что ли мой прикид, осанку,
взгляд, как у передозника спайсом.
и мои звонки тебе в форме пранка,
смски, когда ты спал с ней.
изучи закалку как у армейца,
и очки, как глаза у пришельца с Марса.
о, ты смейся, конечно смейся -
меньше фарса.
- а сама-то, сидишь с корытом,
все желания промотала?
всё шифруешься, шито-крыто,
чтоб не грохнуться с пьедестала.
помолчишь.
- да шучу, не скалься:
сохранила костюм стервозы,
но ко мне-то давай спускайся
с нарифмованной полупрозы;
я живу с той, с которой мягко,
ем, что сладко, и ты права -
есть ли смысл бездумно тявкать
на несбывшийся
караван?
посидим, литра два пригубим,
суетливо закончим пьянку.
мы несчастные рыбки Гуппи
в старой банке.
что сказать-то тебе вдогонку?
что состарилась, но местами?
что где помню тебя - там тонко
хлипко, шатко
и хуже станет?
что, где нет тебя - тьма и осень -
так останется ныне, присно?
там - старуха с седым волосьем,
животом обвислым?..
да иди уже,
кто с нас спросит -
только если апостол-пристав,
в день, где смерть наши бошки
скосит.
*
тонет жалкое "эй, не кисни!.."
в монотонном
многоголосье.
