Мама была единственной – стала первой,
Тоненьким слоем краски среди бумаг.
Мамочки два и три пожалели нервы,
Девочку возвращают, как будто брак.
В памперсе ходит Маша в четыре года -
Нянечкам трудно часто менять бельё.
Но пробивается в каждую щель природа,
Даже в казённых стенах берёт своё.
Папа пришёл: «Эта девочка станет нашей!
Имя хорошее, взгляд не затравлен, свеж».
Мама-четыре к себе прививает Машу -
Маша не прививается, хоть отрежь!
В ней всё другое, ищут глаза подвоха:
Взгляд слишком охристый, странно приплюснут нос.
Мама боится трогать густые лохмы.
Мама не видит Машиных чёрных кос.
Люди со страшной силой хотят как лучше:
Папа и мама, старший и средний брат -
Все так милы, похожи, благополучны,
Маша никак не впишется в сей расклад!
Верю-не верю – заклинило на «не верю»,
В школе и в музыке движется кое-как.
Светлое завтра к себе закрывает двери.
Машенька – недо-веренный середняк!
Годы идут. Неправильно, но терпимо.
Вместе встречают день, провожают ночь.
Маша привычна, почти что переносима.
Только в семье появилась родная дочь…
Светлая. Глазки-лучики, носик тонкий.
Запах младенческий, сладкий, не перебить.
Маша ужасно пахнет чужим ребёнком.
Машу теперь совсем перестали мыть.
Девочку не сдадут ни в детдом, ни в руки.
Совестно пред другими и пред собой.
Жизненный путь неправильной закорючкой
Выведен на ладони слепой судьбой.
«Делай добро!» - не сработала аксиома!
Да, это лишь стихи, только правда в чём:
Маша живёт от меня за четыре дома.
Мне ежедневно стыдно, что не в моём…
