В те дни, как верил я в мир призрачных чудес,
Беспечным отроком зашел я в тёмный лес,
И самого себя я спрашивал, зачем
В прохладе спящий лес так пасмурен и нем?
Вдруг свежие листы дерев со всех сторон,
Как будто бабочек зелёных миллион,
Дрожа, задвигались; их ветер всколыхал…
По шепчущим листам шум смутный пробежал, —
И оглянулся я, встревоженный моим
Воображением пугливым и живым…
— «Не бойся!» услыхал я в шёпоте листов:
«Чудесного не жди в тени моих кустов!
Русалка никогда под купою берёз
Не выжимала здесь своих зелёных кос,
И никогда в тени моих родных дубов
Не встретишь ты лесных уродливых духов;
Но слушай, слушай ты, что я тебе шепну!
Ты можешь встретить здесь красавицу одну, —
Одну красавицу из ближнего села…
Она свежа, как май, как юноша смела.
В тот час, когда леса, в изнеможеньи сил,
Росу глотая, ждут полуночных светил,
Иль, утонув во мгле трепещущих ветвей,
Начнёт рыдать и петь вечерний соловей,
Она садится здесь на край гнилого пня,
К ладони жаркую головку приклоня;
Она садится здесь печальна и одна,
В неодолимые мечты погружена,
И долго слушает, как соловей гремит —
И не по-твоему желает и грустит.
Но не спеши, дитя, бежать навстречу к ней!..
Всех сказочных чудес — поверь! — она страшней;
И может быть — увы!» шептал мне лес густой,
«Ты от меня уйдёшь с мучительной тоской,
И для души твоей придёт пора чудес, —
Пора таких чудес, каких не знает лес!»
