Мертвецы лежат в могилах,
Это так во всех мотивах,
Но в моем стихе другое,
Выползет на свет Иное,
Хэллоуин – пора утех,
- Конфету съешь, возьми у тех!
Это лишь начало текста,
Как в крови та поэтесса,
Что стучит нам в голову в тот час,
Когда нету, нету в доме нас!
Но поэтесса по округе ищет,
В дома заглядывает, рыщет,
Из пальцев гвозди в ряд торчат,
И кровью хлещут и скрипят,
Она идет по улице, по мостовой,
Но нет ни отражения над рекой,
И тут она звонит в звонок…
- Открой! Ты милый, мне сынок!
И ждет и жаждет крови - не конфет,
Ведь зубы выпали за долго, долго лет,
И все стучит, стучит она,
Но лишь в ответ ей тишина,
Идет тогда она к другой стучать,
Но лишь котам мешает спать.
- Где все вы?
- Проклятые дети!
- Я так хочу сейчас вас встретить!
Но лишь в ответ ей остается бредить…
И поэтесса злая на округу,
Пошла с могилы звать подругу.
- Вставай! Карга, проклятая! Вставай!
- Детей пошли искать и есть! Вставай!
И из земли, потягиваясь, смело,
Карга проснулась, так умело,
Поднялась, отряхнулась от земли.
- Ну что? Пошли жрать всех! Пошли!
И по округам снова рыщут,
Детей уже две девы ищут,
Но красотой они не блещут,
А лишь костями всё трепещут,
И голод мучает уж вдвое.
- Ну, попадитесь нам, хоть двое!
- Пошли мы вызовем и Змея!
- Нам не поесть и без Кощея!
- А может, вызволим мы всех?
- Быть может, хватит нам утех?
Пошли две девы на Плющиху,
Звать всех, и чертову Портниху,
Никак детей вдвоем им не поймать.
- Подняли всех! Теперь народу не поспать!
И жуткая толпа ногой ступила,
В тот город, где округа жила,
Искали всей ордой детей опять,
- Но где они? Кто может знать?
(Но знать им не было дано,
Что Хэллоуин в России
- отмечать не суждено)
