Стою перед зеркалом. Гордо и смело
Ныряю в свои же провалы зрачков.
И шепчет другая: «Ужель надоело
Нести нам груз некогда сказанных слов?
Ужель надоело отстаивать крепость
Своих идеалов до боли простых?
Ужели готовы принять мира мерзость,
И праведный гнев сам собою утих?
Гляди и не морщись. Гляди! Иль не помнишь,
Что я — это ты? Стёрта пыль лишних лет
С забытого зеркала — грань стала тоньше
От глупой тоски… И пускай меня нет,
Пускай я лишь тень, за которую стыдно,
От той тебя, что разучилась страдать,
Сама понимаешь, что, как ни обидно,
Мудрее и лучше тебе уж не стать.
Я — личность. Я — правда. Я — острое жало,
Что словом карает; венец, апогей
Той жажды свободы, какой в тебе мало,
Высоких стремлений, и чувств, и идей.
А ты какова? Назовись, назовись же!
Кто ты? Что несёшь в этот мир и хранишь
В столь чёрствой душе? Что милее, что ближе
В разваленном мире?.. Но ты всё молчишь.
Молчанье, молчание… Фальшь и улыбки,
Где раньше бы я лишь скривилась в ответ.
Боязнь допустить, даже в шутку, ошибку,
Надежда на завтра, на милость, совет.
Свободу сменила комфортом с покоем,
Талант продала за толпы похвалу,
Навеки ушла из словесного боя…
Что стало с тобою? Никак не пойму».
Худые запястья сверкают металлом,
Одежды чернильные, блеск живых глаз...
Действительно. Что же со мной тогда стало?
Я будто бы вижу себя в первый раз.
Худые запястия, сжатые губы,
На бледные щёки осыпалась тушь...
Такой я была, а какой ещё буду?
Предсказывать страшно по-честному уж.
Стою перед зеркалом. Холод по телу:
Уж больно в гляделки игра тяжела
С столь юным и дерзким своим отраженьем...
Быть может, я правда себя предала?
