В пустыне жаркой сотни лет назад,
средь дюнных волн и золотых барханов
стоял чудесный многоглавый град
богатством и красой не знавший равных.
Великий царь—премудрый Соломон, был сорок лет на страже у закона.
Богат и пышен двор его и трон,
по праву на челе блестит корона.
Со всех концов спешил и стар и млад, чтоб рассудить обиды беспристрастно.
И возвращались с радостью назад,
царя благословляя ежечасно.
Однажды в ноги кинулись в слезах
две женщины к нему, стеная громко.
Хуля друг друга прямо на глазах,
делили меж собой они ребенка.
Кричала каждая и била себя в грудь, что мать —она, другая же воровка,
И лжи бесстыжей многоликий путь
избрала бессердечная плутовка.
Но как понять, которая из них?
Правитель долго думал и решился:
"Нельзя быть сыном сразу для двоих,
повелеваю— суд мой, да свешится!
Зовите в зал прислужника с мечом,
пусть он дитя отделит половину,
и каждая получит то, о чем
мечтала, позабыв печаль- кручину.
Вскричала первая: "Воистину велик! Мой мудрый царь, вот верное решенье!
Ты ссоры суть божественно постиг,
о государь, не знавший прегрешенья!
Пусть не достанется ребенок никому, покорно принимаю выбор этот!"—
Поклоны низкие кладет она ему,
со злобой празднуя фальшивую победу.
Другая, побелевшая, как мел,
кусая губы от душевной муки,
упала, не почувствовав колен
на хладный пол, протягивая руки:
"Молю и заклинаю Соломон,
отдайте мальчика сопернице живого!
Пусть торжествует грозный твой закон— я солгала, и к каре я готова..."
Хозяин судеб длительно молчал.
Затем воскликнул: "Палача мне, живо!
От любопытства каждый замирал,
решенья ожидая терпеливо.
А он промолвил: "Нет любви сильней, чем материнская—
ей не страшна расплата.
Лишь той не жалко жизнь отдать взамен,
Которая ни в чем не виновата,
Готовая отречься, только б жил
сыночек под счастливою звездою."—
Склонилась в ноги женщина без сил, прижав к груди сокровище рукою.
В песках седых забылись имена,
но будут еще долго помнить люди,
как долг был отдан матерью сполна— так было, есть, и вечно,
вечно будет....
