Авремл Валивкер, а был он тогда еще очень молод холостой парень, возвращался лунной зимней ночью из соседнего имения в город, к своему хозяину, у которого он служил кассиром.
Завернувшись в тулуп и опершись о задок саней, наш Авремл маленько вздремнул, да так сладко, как никогда ему еще не спалось.
Вдруг он слышит сквозь сон чей- то умоляющий голос.
Лошадь встала, и он проснулся.
И вот видит Авремл уже наяву, что возле саней стоит дряхлая старушка крестьянка, худая, сгорбленная, с котомкой за спиной.
Дрожит вся, как в лихорадке, и еле держится на ногах от старости, усталости и холода.
Мороз был и впрямь сильный.
Узнав от молодого человека, что им по пути, старушка стала умолять подвезти ее.
Как, в самом деле, отказать такой старой старушке, да еще беспомощной Однако время за полночь, деревни поблизости не видать, а кругом дремучий лес, и кто его знает, с кем тут имеешь дело промелькнуло в голове нашего Авремла.
Уж не ведьма ли это Но старушка так просила умоляла, что добрый парень сжалился.
Усадил он в сани дрожащую от холода старушку, накрыл ее попоной, поверх набросил рогожку, выгреб из передка сено на ноги.
Но как- то жутко стало ему сидеть с нею рядом, и вот он хлестнул лошадь, и сани полетели, точно стрела, пущенная из туго натянутого лука.
Едут, едут, обернулся Авремл к своей спутнице и видит, какая- то таинственная улыбка играет на ее губах, а глаза- то глаза горят, словно уголья!
Странно ему это показалось.
И еще сильнее хлестнул он лошадь, еще быстрее помчались сани.
Случайно он посмотрел в сторону, на снег, и что же это такое, наконец Тень старухи бежит впереди саней, становясь с каждой секундой все больше и больше, растет, словно на дрожжах.
В страхе он снова оборачивается к старушке а старушки нет и след простыл.
Вместо нее сидит молодая крестьянская баба, нарядно одетая, с длинными распущенными волосами, белолицая писаная красавица!
Присмотрелся, а она рисует какие- то круги в воздухе, как бы манит кого- то к себе, и что- то нашептывает.
Чтобы освободиться от непрошеной гостьи, он давай стегать кнутом молодуху, а она только улыбается, скалит белые зубы и протягивает к нему голые руки, точно хочет увлечь в свои объятья, прельстить своей красой.
Тут наш Авремл не на шутку испугался: не дай Бог соблазниться подобной бабою не отпустится этот грех на том свете, душа так и пойдет в преисподнюю.
Задрожал Авремл от страха и ярости и изо всей силы закричал:
Шма Исроэл!
Глядь, молодуха как бешеная соскочила с саней, и ее не стало, словно сквозь землю провалилась.
Долго мчалась лошадь без пути по чистому полю, а наш парень ни жив ни мертв, не знал, где он и что с ним творится.
К утру только доехал до дома.
Авремл схватил сильную горячку, долго болел и чуть не умер, но все же выздоровел, даже дожил до глубокой старости.
И даже при случае вспоминал и с удовольствием рассказывал о том, что с ним приключилось в молодости.
