Шорохи шуршали шторами,
комната наполнялась спором,
звоном, блеском искр на бокалах хрустальных.
В печали тонули, всплывали,
неслись над волнами, которые вымывали
скал породу безразличья,
жаркие крики о бесполезности кича,
о необходимости основания,
утверждения собственного миропонимания.
В крови вертелась, кружилась горячка,
шкаф уже не напоминал
нагромождение книг пачками,
а скорее подвыпившего моряка,
прогуливающегося по набережной
родного города,
только что вернувшегося из дальнего плаванья,
приехавшего в одиннадцать часов
на попутной машине из порта.
В однокомнатной квартире
в самом захолустном районе города в это время
было холодно и мокро.
В комнате говорили о том, что человек состоит из пыли,
мысли его могли быть и были основанием,
когда были осмысленны,
когда в них были узнаваемы дикие жалобы
на несправедливость мира
и необходимость немедленного принятия решений,
когда целью их было уповать не на многочисленность,
но на верность, едкость и меткость.
Внезапно соседка за дверью умерла,
на улице, в покосившейся и проржавшей
от времени беседке
горланили глупые песни два молодых орла,
а глава государства в это время лишился обеда,
потому что не был готов к повороту такому событий –
в его стране внезапно заговорили на иврите.
Звоны раздавались всё глуше и дальше,
Речь перестала передавать актуальную действительность,
ставши лишь малою частью фальши.
Что дальше?
