Замыкается круг.
Расцветает апрель,
алыча.
Час от чáсу не легче,
всё вновь обернётся как встарь.
Я судьбину свою в страстной юности не привечал.
Моя красная в старости будет густа неспроста.
Водопадами
падали
падали ангелы с туч,
Разбиваясь о землю,
чуть реже - о твердь черепных.
Я искал своего -
находил иногда пустоту
От годов до годин,
от ребячьей до поздней весны.
Я искал его вечность - под камнем, за морем.
Ещё бы!
Проходил по страницам,
пустым мизантроповым тропам.
Так обшарил весь шар,
закоулки души и трущобы,
Получая зачем-то в отместку бессмысленный опыт.
Он ведь только на то и способен,
что копится,
копится,
Наполняя ведро терракотовой ягодой клюкв.
Проживали зачем-то беспечно,
ютились вразжопицу
И боялись друг другу признаться в обычном "люблю".
Без ментального ангела кто я -
убогий калека,
Словно собственный дядька-коллектор,
антракт.
Ведь сегодня мы пробники -
да, человека,
Неоформленный слепок в руке гончарá.
Неизвестно, когда и зачем у нас всё отболит,
И когда похоронят в дубовом с дырою в штанах.
Эти строки когда-нибудь станут молитвой,
О которую больно споткнётся в аду сатана.
Перекрестия-крестики старых отцовских церквушек
Как и прежде, зацелив,
глядят на меня.
Я себя привязал
и нещадно залил воском уши,
Чтобы пение птиц не сумело никак поменять.
Пусть не вырыли землю под нас,
не сготовили ямы,
Не убили детей,
города не спалили до тла.
Мы отправимся выше,
туда,
там где я/мы
Не вскипим,
не всплывём после варки в котлах.
И тогда я найду своего неупадшего на облаках
По-над небом лазоревым.
Пусть разорвётся душа.
Я спрошу его - как ты,
у нас там цена высока.
Он ответит:
прости,
но я очень боюсь сделать шаг.
Ничего, я тебе помогу...
