Я — медвежонок.
Вчера я узнал об этом.
Мне два с половиной месяца и три дня.
Со мной часто происходят всякие смешные и весёлые истории.
Моя мама говорит:
— Ты маленький, вырастешь большой, будут с тобой большие серьёзные истории.
Потому я и решил вести дневник: потом, когда вырасту, после каждой серьёзной истории буду читать свои маленькие смешные истории и громко смеяться.
Вот он мой дневник.
А вот его
Хорошо бродить по лесу.
В лесу сосны гудят: у-у-у.
Кажется, будто рядом море.
И всюду следы разные.
Тут заяц проскакал, здесь олень прошел, там тяжёлый мишка протопал.
Однажды нашёл охотник под берёзой берестяной свёрточек.
Развернул его — картинки.
Море, ветер свистит, птицы поют и даже что-то нацарапано.
Долго он не мог понять, что нацарапано.
А потом старые охотники растолковали ему.
Медвежий дневник это.
И один очень старый охотник перевёл этот дневник с медвежьего на русский.
Так и появился Мишкин дневник.
В понедельник у нас в лесу было жарко.
Все ходили и вздыхали: о, как жарко; у, как жарко; а, как жарко!
Я тоже говорил: о, у, а.
А ещё думал: куда спрятаться?
— Не самим прятаться, а солнышко спрятать надо, — сказал мой друг лисёнок.
Я сел на бугорок и закрыл один глаз, — солнышко было.
Сел на другой бугорок, закрыл оба глаза, — нет солнышка, но всё равно почему-то жарко.
— Глупый, — засмеялся лисёнок, — если ты, если я, если мы все в лесу закроем глаза, нас не будет.
А солнышко всё равно будет.
Ступай-ка ты лучше домой и затопи печь: пойдёт дым, закроет солнышко.
Пришёл я домой, затопил печь.
Повалил дым и закутал солнышко.
Но теперь в доме стало жарко.
Открыл дверь — в лесу жарко.
Раньше в лесу было просто жарко.
Раньше в лесу просто говорили: о, как жарко; у, как жарко; а, как жарко!
А теперь в лесу было очень жарко, и все вздыхали: о-о-о-о, как жарко; у-у-у-у, как жарко; а-а-а-а, как жарко.
А я молчал.
Мне было обидно.
О-о-о-о, как обидно; у-у-у-у, как обидно; э-э-э-э, как обидно.
Во вторник я решил узнать, где живёт, где ночует солнышко.
Под вечер укатилось оно под горку, я — за ним.
Оно за вторую — я опять за ним.
Оно тогда за третью!
Да, видно, не догнать его.
Махнул я рукой, махнул ногой, головой махнул — домой вернулся.
Подхожу к дому — что такое?
Опять навстречу солнышко встаёт.
Встаёт и улыбается:
Глупый ты, глупый Мишка».
А я и сам понял, что я глупый: разве догонишь солнышко?
Нигде оно не живёт, нигде не ночует, всю жизнь катится, катится и катится куда-то.
Если хочешь догнать солнышко, надо всю жизнь катиться и катиться куда-то.
Колобком, кувырком, мячиком.
Конечно, и я покатился бы и кувырком, и колобком, и мячиком.
Да вот боюсь.
Ещё спросят, что за косматое, лохматое солнышко такое.
Даже могут сказать, что рыжий Мишка, наверное, съел жёлтое солнышко, теперь у него болит живот, вот он и валяется.
Да ещё рычит… Противно слушать.
В среду я решил надувать пузыри.
Надул один пузырь — он лопнул.
Надул второй — он тоже лопнул.
И третий тоже — хлоп-хлоп.
Потом я взглянул на себя в зеркало и испугался: я раздулся, как пузырь.
А что, если я лопну?
— Будет очень плохо, — сказала мама.
— Будет очень плохо, — сказал папа.
— Будет очень плохо, — сказал мой друг лисёнок.
Один только слон покачал головой: совсем, мол, не плохо, тогда никто в лесу не станет баловаться.
Тут я громко вздохнул и сразу похудел.
— Вот и хорошо, — сказал слон. — Иди теперь кушать, малыш.
Наступил четверг.
Ты, наверное, думаешь, что был дождик?
Ведь всегда так говорят:
После дождика в четверг».
Но в этот четверг никакого дождика не было.
Было солнышко, был ветер, была звёздочка.
А ещё было вот что.
Сидел я, сидел и вдруг сказал:
— А правильно ли это: после дождика в четверг?
Ведь сегодня, в четверг, дождика нет, а есть солнышко.
Значит, надо сказать:
После солнышка в четверг.
После звёздочки в четверг».
Некоторым это очень не понравилось.
Кто-то даже сказал:
— А не глупость ли это?
Но я думаю — нет.
По-моему, даже очень хорошая пословица.
В пятницу я пошёл на лужок собирать цветы и увидел что-то алое.
Подумал, подул на него и принёс петуху:
— Петя,
Петя,
Петушок, золотой мой гребешок, не ты ли потерял бородку?
Взглянул Петушок — за живот схватился:
— Ха-ха-ха!..
Глупый ты, медвежонок.
Да ведь это не бородка, а маковый лепесток.
Сейчас он живой, а вечером обязательно завянет.
Пришёл синий вечер, завял мой лепесток, и мне стало грустно.
Интересно, почему это синим вечером всё алое вянет?
Вянут алые зори, вянут алые щёчки, вянут алые лепестки.
И алые петушки тоже как-то вянут.
Сидят в курятнике и молчат.
А в субботу было совсем, совсем страшное дело.
Я отправился на речку ловить рыбу.
Поймал одну — голубую.
Поймал другую — золотую.
Поймал третью — совершенно глупую.
А потом из речки зачем-то вылез большой зелёный крокодил.
Он раскрыл пасть и сказал хриплым голосом:
— Вот я тебя сейчас съем.
Ты зачем ловишь мою рыбу?
Я сильно испугался, и мне, как всегда, захотелось громко крикнуть:
Мама!» Но от испуга я перепутал и вдруг сказал:
Ам-ама».
Здесь уж испугался крокодил и тоже перепутал.
Вместо грозного
Ам-ам-ама» он сказал мне «мама».
Так мы с ним и разговаривали: я ему говорил грозно «ам-ама», а он мне грустно — «мама».
Потом крокодилу стало стыдно.
Он густо покраснел и уполз в синюю речку.
Было ужасно смешно: такой большой, такой солидный крокодил и такой глупый.
А может быть, он вовсе не большой?
Ведь бывает и так: большой, большой, а сам маленький.
Что было в воскресенье?
Было солнышко, и я ничего не делал.
Воскресенье только для солнышка рабочий день, а для меня и для всех — выходной.
