Бонни руками ловит таёжных птиц,
Пишет, перо покусывая невольно:
«...А помнишь, тебя облаял мой белый шпиц?
Нас еще звали как-то тогда прикольно...
А здесь у меня баранки и молоко,
К кирхе кирпичной ластится виноград.
Помнишь, сказали: ты заслужил покой.
А он оказался жиденьким, как обрат».
Клайд отвечает: «Солнышко! Как дела?..
Помню, конечно, вместе ж писали план-то!
Царевна и впрямь румяна, и впрямь бела.
Жаль, ты на вершок крыла не достала планку.
Я с нею пишу в неделю по три стиха,
Я виски уже не знаю, когда и пил...
А кстати, у нас за окнами - Тадж Махал!
Да... пушку твою я, кажется, утопил».
Бонни вздохнет с усмешкой: «Водораздел».
Волчьи клыки ждет потайная полка.
За нами, мой Клайд, полсотни холодных тел,
Но разве теплей мое, что укрыла Волга?
Да, здесь у меня баранки и молоко,
К кирхе кирпичной ластится виноград,
Но помнишь, сказали: ты заслужил покой.
А он оказался жиденьким, как обрат -
И этот поток на атомы не разъять,
Бурю гармоний не обуздает мера!
Клайд! Кто еще мог бы с тобой стоять
Рядом по обе стороны револьвера?..
Дряхлеющий лев без боя уступит прайд.
Новая юность - зайчиком на стене.
Но как ты развидишь, что твой золотой рай
Картонный раёк, в котором меня - нет.
