О.
Ф.
Берггольц1Я нес ее в госпиталь.
Сирена в потемках отбой,
И зарево после
Горело над черной Невой.
Была она, словно пушинка,
Безвольна, легка и слаба.
Сползла на затылок
С прозрачного детского лба.
И мука бесцветные
Смертельным огнем запекла.
Сквозь белые сжатые
Багровая струйка текла.
И капала тонко и
На кафель капелью огня.
В приемном покое
Взяла эту жизнь у меня.
И жизнь приоткрыла ресницы,
Сверкнула подобно лучу,
Сказала мне голосом птицы:- А я умирать не хочу...
И слабенький голос
Мое существо, как обвал.
Я памятью сердца
Лица воскового овал.
Жизнь хлещет метелью.
И с
Летят верстовые столбы.
И я никогда не
Блокадной девчонки судьбы.
Осталась в живых она, нет ли?
Не видно в тумане лица.
Дороги запутаны.
На петли легли без конца.
Но дело не в этом, не в этом.
Я с новой заботой лечу.
И слышу откуда-то, где-то:- А я умирать не хочу...и мне не уйти, не забыться.
Не сбросить тревоги кольцо.
Мне видится четко на
Ее восковое лицо.
Как будто бы в дымке рассвета,
В неведомых мне округах,
Тревожная наша
Лежит у меня на руках.
И сердце пульсирует мелко,
Дрожит под моею рукой.
Я сам ее врач, и сиделка,
И тихий приемный покой.
И мне начинать перевязку,
Всю ночь в изголовье сидеть,
Рассказывать старую сказку,
С январской метелью седеть.
Глядеть на созвездья
Глазами земными в века.
И слушать всю ночь
Бессмертного сердца.
Пока,
Пока она глаз не покажет,
И не улыбнется в тени,
И мне благодарно не скажет:- Довольно.
Иди отдохни.
