Сколько раз я проходил мимо!
Дворец пионеров.
Колонны.
Скульптуры у входа.
Мраморная лестница…
Там, на четвёртом этаже, в окнах видны мольберты.
Громадная гипсовая голова смотрит на меня из окна…
Сколько раз я проходил мимо!
Сколько раз мне хотелось подняться!
Один раз я уже вошёл в вестибюль.
Стоял и смотрел на лестницу.
Лестница блестела, а посередине лестницы был ковёр.
Мне хотелось подняться.
Туда.
На четвёртый этаж.
Где в окне видны мольберты.
Где эта громадная гипсовая голова…
Я стоял раскрыв рот и смотрел на лестницу.
Я не решался подняться.
Ребята поднимались и спускались по этой лестнице.
Они так просто ходили по ней!
Смеялись и разговаривали.
А некоторые бежали.
А некоторые прыгали через две ступеньки…
Нет, я не мог подняться!
Я представил себе: я поднимаюсь… туда… на четвёртый этаж… где мольберты…
Ах, это вы! — скажут мне. — Мы ждём вас!
Это вы нарисовали Рембрандта на стене?
Вы знаете, это замечательно!
Мы будем счастливы, если вы… со своей стороны… соблаговолите… заниматься, так сказать, в нашей студии.
Таких талантов нам как раз и не хватает».
А я скажу:
Пожалуйста, я могу заниматься, мне ничего не стоит… я для этого в общем-то и пришёл, собственно говоря… увидел в окне мольберты и зашёл; дай, думаю, посмотрю, что там делается…» А что, если мне скажут:
Ой,
Господи!
Вы видели, какой он нарисовал кошмарный рисунок?
И он ещё пришёл сюда!
Да он с ума сошёл!
Уходите скорее и не мешайте нам работать».
Тогда что я скажу?
Вот в том-то и дело!
Лучше туда не идти.
Кто их знает?
Пётр Петрович говорил:
Ребята!
Я скоро вести буду студию.
Я вас возьму к себе».
Но он умер.
Конечно, он взял бы меня.
Он меня ведь хвалил.
Вы помните, как он сказал тогда про мою золотую руку?
Он непременно бы взял меня.
И Альку бы взял.
Но он умер.
А если я сам пойду?
Поднимусь на четвёртый этаж.
Разве я плохого Рембрандта нарисовал?
А
Летучий голландец»?
Тогда почему мой рисунок в Англию послали?
И лестница мне не казалась такой уж особенной.
Нужно было подняться по ней.
Вот и всё…
А если мне только кажется, что у меня
Летучий голландец» получился?
И кажется, будто Рембрандт получился?
А в Англию, может быть, мой рисунок послали, потому что у них других рисунков не было?
А Олив Нивс ведь девчонка… Что они понимают, девчонки!..
Уходит опять эта лестница.
Нет, я не был уверен.
Я просто не был уверен.
А все те, кто бежали по лестнице, и все, кто сидят сейчас в студии и рисуют, они все, наверное, уверены, раз сидят там сейчас и рисуют.
А я иду мимо.
Вчера и сейчас, каждый день иду мимо.
Но в то же время разве стал бы я рисовать такого громадного Рембрандта во всю стену, до потолка, если я не уверен?
Разве я покупал бы рамы?
Зачем мне тогда рамы, если у меня никогда картин не будет?
Нет, я был уверен.
Я был во всём уверен…
Это всё приходило мне в голову.
И уходило.
Как эта самая лестница.
И вот я иду опять мимо.
А навстречу мне идёт Мария Николаевна.
— Здравствуйте,
Мария Николаевна, — говорю я.
— Здравствуй,
Витя, — говорит она.
И останавливается.
— Вот это погода! — говорю.
— Отличная погода, — говорит Мария Николаевна.
— Совсем нету ветра, — говорю я.
— У моряков, кажется, говорится: штиль? — говорит она. — На море штиль, не так ли?
— А когда ветер — норд, — говорю я.
— Ах, этот норд, — говорит Мария Николаевна. — У меня в комнате два стекла выбил этот норд…
— И у нас стекло выбил, — говорю я, — одно стекло выбил…
— Как поживаешь,
Витя? — говорит Мария Николаевна, как будто мы с ней сто лет не видались. — Рисуешь всё, рисуешь… Нет, у тебя, конечно, есть способности, а когда человек со способностями… ведь это счастье… творческое начало в человеке… искусство — большое дело…
Чего, думаю, она мне про эти способности говорит, я и сам знаю, что у меня есть способности.
Вот сейчас мне про искусство говорит, а завтра мне двойку поставит.
А она говорит:
— Нужно непременно развивать свои способности.
Способности нужно непременно развивать.
Учиться нужно.
А как же?
Путь к мастерству долог… Я помню, один мой знакомый…
Вовсе мне не интересно про её знакомого слушать.
Я и сам знаю, что способности развивать надо…
— Пойдём,
Витя, со мной вот сюда, в этот дом, я тебя познакомлю… Он таких вот ребят учит… в студии… Может быть, и тебе полезно… Ты, кстати, не ходишь в студию?
Мы вошли в это парадное.
И стали подниматься по лестнице.
Ей трудно было подниматься.
Она ведь старенькая.
И мы поднимались медленно.
