"...Можно, тихонько, дружок, умру
я на холодной твоей груди?»
(Борис Рыжий)
Я дорог и люб тебе, утро, –
пусти ж в свой панельный приют,
где люди стареют как боги,
зажатые в сумерках лиц…
А то, что звенел и смеялся –
то просто одна из причуд:
поймут меня люди… быть может,
и ты меня вскользь просветлишь.
Уходят дворы и событья:
их больше, чем листьев в руке
у сиплого ветра-пройдохи,
прохаживающегося…
И лебедем сонным столица
вплывает в оркестр
дождя – и чего-то
не сказанного в новостях.
И я удивляться безумию не устаю
всех тех, кто из жизни
возводит себе обелиск:
права, ипотеки, диваны…
гламурный уют…
и ветра остаток сухой – и как лодка
кружащийся лист.
И с каждым известьем печальным,
и с каждой петлёй
чернее во времени тусклом
ночная дыра.
Нет, я не займу туда очередь…
Время, постой!
Ты разве не помнишь?..
Я просто уже умирал.
