Под кожей тонкою струящаяся кровь
Клыков меняет очертанья вновь,
И поздно начинать игру сначала:
Сам виноват, что на двоих здесь мало.
Невинности порочное дитя,
Ты обратил свою любовь, шутя,
И бледным призраком с тобой она блуждает,
В ней жизни нет, а смерть еще пугает.
Ведь из тебя лишь кровь способна пить
Та, что теперь не может разлюбить.
Обречена душа невольной птицей
С создателем своим в веках томиться.
Ты помнишь, когда сердце в ней стучало
В ту ночь безумного и темного начала?
Как ты вонзил в него серебряный кинжал
И жизнь свою по венам ей вливал?
Ты помнишь взгляд, наполненный печалью?
Лицо, подернутое мертвенной вуалью?
И первый вздох твоей сестры-невесты,
От страха протестующие жесты?
Ты помнишь крики обезумевшей девицы,
Лишь час назад – твоей души царицы?
Вновь сожаление безмерное внутри?
За это сам себя благодари!
