Знаешь, мой друг,
никто нас не наречет:
будем стоять, бессловны и беззаконны,
будем огонь, реки голубая пойма,
будем вести годам нелюбимый счет.
Нас не забыли: память едва жива;
сердце от этой памяти не теплеет.
Будем - давно заброшенная аллея,
ржавая от осенней воды листва.
Нет у меня ни имени, ни лица.
Рвутся слова,
пылают слова,
тонут.
Это стократ надежнее рук отца,
это теперь нам бог, господин и царь,
это роднее даже дороги к дому:
красться обрывком тени, искать следы,
не находить, метаться и звать ненастья;
гнаться за не дающимся в руки счастьем,
жизнью чужой...
Мы сказка.
Пока - не быль.
Всякий, кто на дорожке среди осин
встретится, будет пойман в густые сети,
будет рассмотрен в тусклом беззвездном свете
и унесен - частично - в глухую синь.
Сотня чужих имен: выбирай одно,
сотня историй: всё потеплее наших...
Памяти нить покрыла веретено,
рыба судьбы уходит дремать на дно.
Я - только призрак;
память и хмель в чаше.
память и хмель в чаше.
