Привет, привет. Скучаешь, нет?
Конечно нет. Ведь нужен
тебе не я, а мой совет,
да голос, вот, простужен.
Прости меня. Ответов нет,
а может, и не будет.
Я знаю лишь — пройдёт хоть век,
а сердце не полюбит
меня. Уже ты влюблена:
в предательство, и в холод,
и в тень от тёмного плаща,
в очей случайный голод,
в приятный голос, в мрачный взор,
в горячее дыханье.
В ещё не понятый позор…
К нему ты на свиданье
бежишь в распахнутом пальто
по льдом покрытым лужам.
Хотя и знаешь: ни за что
не станет чьим-то мужем,
его не тронет льдистых глаз
любви невинный пламень,
а коль оступишься хоть раз —
он первым бросит камень.
«Ах, он такой»… Какой такой?
Не можешь разобраться
и говоришь, скрывая боль:
«Старайся не смеяться».
Я не смеюсь. Мне не смешно.
Лишь грустно, пусто, дико…
Да и тебе не хорошо
с мерзавцем бледноликим.
Оставь его пустой оскал
с дешёвой мелкой драмой,
Оставь его. Он счастлив там
с очередною дамой.
Оставь. Не злись и не проси
любовь, будто подачку.
Оставь себе немного сил.
Всё сложится удачно.
Пускай не принца на коне,
но встретишь своё счастье.
Пускай достанешься не мне —
то не продлиться дальше!..
Не я пускай, любой другой,
тот, что тебя согреет,
что заберёт тоску и боль,
души раскроет двери.
Любой другой… любой другой,
кто на любовь способен!..
Ты мне бросаешь лишь «не ной» —
кинжалом между рёбер.
И вот опять чрез день иль два,
идёшь походкой лёгкой,
каблук вонзая в корку льда.
Тот следом — недовольный.
Осанка, гордый твёрдый шаг,
взгляд циника-поэта,
в кровящих и кривых губах
зажата сигарета.
Он и не смотрит на тебя,
не хочет улыбаться,
не ищет пульс, едва дыша,
холодным шёлком пальцев,
не слышит мягкий нежный глас —
из жизни напрочь выбит.
Люби его. Давай, люби.
Люби, пока не видит.
Увидь хоть ты, судьбе назло.
Пойми, пока не поздно!
Пока тебя, как и его,
не скрыла льда короста!
Пока своим льдом не разбил
он шаг наивный лёгкий…
Пока и сам не полюбил:
неправильно, неловко.
