Новогоднее

Год приходит, как обычно, смешной и яркий. Только снега нет, но это переживём.
Марк сидит под тенью всеми забытой арки, только здесь возможно скрыться от санитарки — вот найдёт и будет есть его мозг живьём: дескать, что штаны казённые — да по камню, а стирать, а вдруг порвутся, и вот потом... Сигарета тлеет, прячется за руками, мир вокруг рассеян мелкими огоньками, расплывается — иллюзия, глюк, фантом; и январь без снега кажется невозможным, словно праздник без салютов и конфетти.
Дым всплывает к небу медленно, осторожно.
Это хоспис. Тут курить, ну, не то чтоб можно, только кто же им, оставленным, запретит.
***
вышел месяц из тумана и нырнул назад в туман
серебром, огнём и сталью ставя метки на домах
тот прошёл, споткнулся этот, взял четвёртый жизнь в кредит
все спаслись, а ты остался
всё равно тебе водить.
***
Вот снежинки мягко кружатся, тают в лужах.
После ужина стемнеет, и свет зажгут. И вот вроде можешь есть, и не стало хуже, только вот послать бы к чёрту людей и ужин... А хотя у арки ветрено, лучше тут.
Марк их помнит всех по имени, — всех, серьёзно, всех врачей, едва прибывших и "стариков". А его почти никто, уже слишком поздно, этот выбор взвешен, выдержан и осознан: чтоб без слёз, когда отправится на покой. Потому что сил у них — ну едва ли горстка, а таких, как мы, на свете не миллион...
Вот Мариссе проще, всех посылает к чёрту.
У неё, смеются девочки из четвёртой, на сегодня планы — прямо Наполеон: говорит, чтоб мы сказали, чего хотели б, вон листок достала, верит, глянь, в чудеса.
"Что хочу? Дожить хотя б до конца апреля".
Марк берёт себе листочек со списком целей — и кладёт назад, ни строчки не написав.
***
шишел, мышел, месяц вышел, у него глаза-радар,
смотрит сверху, как ночами ты кричишь, держа удар
ночь заснёт, и солнце выйдет, сердце начисто открыв
небо светится с рассветом, только тронь — и будет взрыв.
***
За окном сияет озеро, снег искрится, наступает тьма на день, победит его. На железном подоконнике скачет птица, чёрным глазом смотрит, чем бы там подкрепиться, и снежинки плавно падают ей на хвост.
И совсем не рад сегодня услышать шелест — это Марта вновь приходит, чтоб навестить, и кладёт подарки к мелкой бумажной ели, и смеётся тихо — "помнишь, а мы хотели",
"мандарины — только с косточками, прости",
"ну диагноз, что — диагноз? И что — конечный? Вот опять хандришь. Осталось совсем чуть-чуть",
"да у нас с таким диагнозом каждый встречный, медицина не стоит, не умрёшь, конечно, я тебя так просто, знаешь, не отпущу",
"я вот тут... мы столько важного не успели, с Новым годом, дорогой, не теряй наде..."
А от этих слов бессмысленных сводит челюсть, и в глазах картинка кружится каруселью, и плывёт цветная рябь в ледяной воде.
***
ночь за ночью, год за годом, ничего не изменить
хэппи-энд бывает только на страницах старых книг
каждый нож лежит в кармане, что ни месяц, всё туман
небо слева
небо справа
впереди одна лишь тьма.