Перья растут из моих растопыренных пальцев.
Как ни обидно, приходится просыпаться.
Расстаться с прошлым, а я его не дожалела.
В ступнях и ладонях ржавеет еще железо
Скуки подростка, лишенного самоката
И каких-либо навыков для саморазвлечения;
Гадкий утёнок, падкий на приключения
Сидит у окна своей башни в лучах заката,
Смотрит на руки, и пальцы разводит веером,
Гаснет последний луч, и с попутным ветром
Летит он, подопытный пасынок Ариэля,
Туда, где воздух пахнет ирландским элем,
Кострами друидов, луной, веселящей пылью,
Богиня Маат завидует этим крыльям.
А тело в кресле скрючено недоверием,
Встречено теплым асфальтом, нагретым за день,
Никто не крикнет: "Эй, осторожно! Сзади!"
Подросток парит один над пустынной прерией,
Над морем и лугом, где машут ему менады.
Черная Троя, белые колоннады,
Робкий подросток впивается в рот Елены,
Ветер в оливковой роще шумит, как пена.
Пьяный подросток, счастливый, но невезучий,
В крылья вонзились трехлапые кошки-крючья.
Летучие мыши следили из глаз богини,
Они говорили, их цели были благими,
И нечего здесь подросткам летать нагими.
Цербер зевает, и пахнут железом пасти,
Надо проснуться, но я не имею власти.
Шрамы от перьев на вздрагивающих пальцах,
Слышишь ли хруст, с которым они ломаются?
Крылья обрублены, кровь на моей кровати.
Хватит летать, моя девочка, хватит, хватит.
