Босиком... по пейзажу знакомых эмоций,
согревая озябшую звёздную пыль.
Тороплюсь, забывая о статусе "взрослый",
в беззаботное детство... без пройденных миль.
Девяностых начало... Союз развалился.
Комсомол с коммунизмом уже не нужны.
Нет державы великой, которой гордился.
Ножки Буша в кастрюлях "голодной страны".
Выпускной... я в рубашке, отглаженной мамой.
У отца седины... меньше, чем у меня.
Молодой и наивный, вернее упрямый.
Школьный срок позади... нет счастливее дня.
Пели Виктора Цоя под струны гитары.
Убегали из детства в мир полный новизн.
Макияж одноклассниц по-взрослому ярок.
Аттестат, словно пропуск в дальнейшую жизнь.
Всё по плану... учёба, армейские крылья.
Доказательства предкам... мол, тоже смогу.
Скрип от школьных дверей до сих пор не забыл я.
И дежурства по классу, и вдох по звонку.
Сколько пройдено миль, сколько выпито чая,
Но те юные годы всё также близки.
Я по парте последней частенько скучаю.
Двадцать семь сентябрей... не у школьной доски.
На заборе "почтовый", был полон открыток.
В нём шептались газетные строчки статей.
Запах писем в конвертах, за годы забытый,
Заменили бездушным молчаньем сетей.
Мне бы корку от хлеба, и с запахом детства,
И бутылку с кефиром под тонкой фольгой.
И сырок, под красивым названьем "Советский".
И в Двадцатый, что к сердцу прирос, как родной...
Где тропинка, ведущая в мир промокашек,
долгожданных звонков и распахнутых книг,
изложений, контрольных, диктантов, домашек,
замечаний учителя... (красным в дневник).
Сохранив теплоту в суете хладнокровной,
открываю альбом... в нём звучанье сердец.
Побелели виски. Опыт в складке межбровной.
Школа ждёт, как и прежде... я дважды отец.
Босиком... по пейзажу знакомых эмоций,
согревая озябшую звёздную пыль.
Тороплюсь, забывая о статусе "взрослый",
в беззаботное детство... без пройденных миль.
