Прежде чем получу я от вас пощёчину,
Я осмелюсь и выскажусь, господин.
То, что клетка была моя позолочена,
Право вам не давало вот так вести.
Состоянием вашим не озабочена,
И бояться сегодня не мой черёд.
В вашем сердце давно уж не червоточина.
Нет, всё сердце, душа ваша всё гнильё.
Зря дорогу венчали свою победами,
Ваше имя забудется. Страшный сон.
Я вернулась затем лишь, чтоб вас уведомить,
Что по вашему следу
идёт дракон.
Мало мне объясниться осталось времени.
Ваша учесть, король, накормить ворон.
Зря пыталась понять я, откуда ненависть
К чародейке, что вас возвела на трон.
Раболепно, влюблённо смотрела в детстве я,
И не видела сути, была слепа.
Эти шрамы мои, лишь мои последствия.
Помогла я подняться, но время пасть.
Из породы людей вы до смеха мелочных.
Тяжело мне даются о том слова,
Но… я рада, что мёртвою наша девочка
Появилась на свет и не знала вас.
Все слова мои горькие не пророчество,
Только сбудутся, знаю, что их верней.
Изуродовать, вижу, до дрожи хочется
Моё тело, лицо; опалить в огне,
Выбить зубы, чтоб нашу хранила тайну я,
Что король на колдунье своей женат.
В клятве верности сила моя бескрайная,
Но и слабость в той клятве заключена.
По жестоким законам тех уз магических,
Я обязана вам до конца служить,
И физически ваше предать Величество
Не смогу, даже если во мне ножи,
Вашей дланью изящной изящно воткнуты,
Даже если облита я кислотой.
Дьявол сущий, я вижу, я знаю. Вот, кто ты.
Тот, кто жертву лениво пинал ногой,
Улыбаясь при этом противно. «Милая,
Лучше я изведу, чем сожрёт толпа.
Интересно, ты будешь регенерировать,
Если чудищу злейшему бросить в пасть?
Я добился вершины, ты – бесполезная,
Если выпросишь, я позову врача»
Держит клятва моя, потому воскресну я,
Знала я, но не смела так отвечать.
Знала я: ты разыскивал всюду чудище,
Что я против скажу, если я слуга?
Мой король, никого нет страшнее любящих,
А всем прочим, увы, но не испугать.
Жаль, тебе не понять этих чувств. Нелепица.
Ты ведь выше всегда был оков земных.
Для вселенной ты центр, так пусть повертится,
Все прислуживать счастливы быть должны.
Шли послы, предлагали рогатых демонов,
Адских псов, вурдалаков с печатями на устах,
Но их всех отклонял, ибо свято веровал:
Для сильнейшей страшнейшее. Только так.
Впрочем, зря повторяю. Опять нелепица,
Ведь ты помнишь об этом прекрасно сам,
Как сковала столицу вновь гололедица,
Огласил приговор, глядя мне в глаза:
«Есть чудовище в яме, оно свирепствует,
Укротить ты должна его до весны,
По земле не должно ходить это бедствие,
Встретив тень его станет любой слепым.
При дворце, жизнь, я знаю, тебе наскучила,
Торопить я не буду, мы подождём.
Если ты одолеешь, докажешь: лучшая.
Если сгинешь, то памятник возведём»
Было шумно тогда на дворцовой площади,
Все пищали от смелости короля.
Грозно фыркая, били копытом лошади,
В гнёздах вороны прятали воронят.
Мне не дав попрощаться с людьми немногими,
Отобрав всё оружие до ножа,
Напоследок сломали колодой ноги мне
Чтоб не смела из ямы я убежать.
Но я здесь, как ты видишь, стою. Я выжила,
Разве ты не обрадован, милый муж?
Из моих злоключений сухую выжимку
Знать не хочешь? Ты бросил меня в тюрьму,
Но я злиться не стану, всё это мелочи,
Лишь отмечу, как празднично ты одет.
Я вернулась без тени от прежней немощи.
Как ты думаешь, к радости, иль беде?
О моём ты, конечно, молился здравии,
Пусть любой и устраивал здесь расклад.
Ты хотел бы услышать, что с монстром справилась?
Ты поставил мне цель, я её взяла?
Да. Вот так, улыбайся мне так чарующе,
Если весел король, то и я чиста.
Да, я встретила в яме запретной чудище,
И от ужаса в обморок пала там.
Помнишь, чудище стало ужасно громкое?
Ты надеешься, билась я с ним тогда?
Я неделю ту первую помню скомкано,
Лихорадка была, страшен был мой жар.
Подхватила, наверно, чего-то в пыточной,
Убираются, видимо, редко там.
Было больно, что клятва моя ошибочна,
Что распорота, сломана и пуста.
Но пока ненавидела клятвы правила,
Тот, кто чудищем звался… не съел меня.
Он целебным отваром три дня отпаивал,
И три ночи компрессы из мха менял.
Поначалу я думала, это кажется.
Пострадала несчастная голова.
На ожоги ложилась густая кашица,
Удивительно ловко он бинтовал.
Забывала я пытки, а кожа лезвия,
Всё ушло, что ты сделал мне сгоряча.
Перед ним окровавленной и болезненной
Я предстала, поэтому он кричал.
Испугался, сто лет ведь людей не видывал,
Коротал свою вечность в своей тюрьме.
Было время, когда его знали идолом,
Божества, как удачно, несёт что месть.
Мой король, я отныне тебе не милая,
И отныне, нарядный, ты мне не мил.
Всем волшебным премудростям обучила я,
Мне на подлость такую хватило сил.
Не зови, это жалко, меня, Высочеством.
Скоро колокол траурный прозвенит,
Надышаться пред смертью тебе не хочется?
Присмотрись, нечто злое в моей тени.
Обманули тебя на исходе осени,
Говорили, что злое. Оно не зло.
Просто так же однажды его забросили,
Ибо страшным родиться не повезло.
Больше косточки нет ни одной расколотой,
И железом калённым не заклеймят.
Поздоровайся, вот оно моё золото.
Это чудище доброе.
Для меня.
