Поезд замедляет ход и медленно въезжает на мост, повисший в тёмной утробе ночи. Здесь время течёт причудливо, а быть может, и совсем не двигается, а перестук колёс по рельсам и покачивание вагона — иллюзорны, словно находишься внутри коробки фокусника, которая вот-вот откроет свои чудеса восторженным зрителям.
За окном огни, отразившиеся в воде, и я вижу это не в первый, не во второй и даже не в третий раз… Я как будто вечно смотрю на чёрную воду, в которой никак не утонут оранжевые огни, а поезд всё так же покачивается, переползая через бесконечный мост, прикреплённый к изнанке ночного неба.
Из приоткрытого окна, сплетаясь в единый поток, льются запахи, звуки и прохлада, они несут с собой что-то ещё или являются разом чем-то ещё. И не сразу приходит понимание, что же это такое.
Привкус слов.
Вот что проникает вместе со сквозняком из окон. Привкус слов, потерявшихся в весне, в оттаявшем воздухе, пахнущем пробудившейся землёй. Целые миры слов на языке… Они прорастают сквозь стенки вагона, всматриваются с той стороны сквозь стёкла, туманят их лёгким, едва ощутимым дыханием. И смотреть в ночь, ощущая это, почти то же самое, что ловить оранжевые огни, дрожащие на поверхности чернильной воды.
Прозрачные и призрачные сказки просятся к пробуждению. И я чувствую, как под пальцами начинают петь клавиши. Пока это лишь обманчивое ощущение, на самом деле это пение рельсов, а не клавиатуры. Это вибрация самого воздуха, самой ночи, посреди которой наш поезд оказался приколот булавками к пространству и тишине. Сказкам придётся подождать.
Я в безвременье, в тиши между точками А и Б. В ночи, где оранжевые фонари как призраки устало смотрят сквозь тьму, сопротивляясь желанию опуститься в чёрную воду. Я на вечном мосту, чьи пролёты вонзаются костями в небесный свод, словно скрепы, которые удерживают его над землёй.
Слова становятся настойчивей, они бьются в стёкла, они расшатывают поезд, поднимая его над путями, упрямо устремившимися навстречу темноте. Они переворачивают весь мир, и уже вместо неба разливается чернильно-чёрная вода, вместо звёзд загораются дрожащие оранжевые огни, яркие кляксы на скомканном бархатно-чёрном листе ночи.
Вместе мы переворачиваемся, растворяемся, срастаемся друг с другом и снова рассыпаемся, только уже не такими, как прежде. Слова, слова разрушают и созидают, восхищают и вспыхивают искрами.
И в этом калейдоскопе внезапно находится достаточно силы, чтобы толкнуть маятник. Время разгоняется, мост кончается то ли обрывом, то ли вокзалом, отчаянно стонут и кричат сквозь темноту тормоза. Последний раз вспыхивают и всё-таки уходят на дно оранжевые ночные огни.
На губах остаётся только привкус слов.
