А на снежной войне — словно в снежной пустыне:
не понять ее малопонятной латыни
и коротких приказов ее не понять,
можно лишь про себя потихоньку пенять.
И пеняет солдатик в шинели короткой,
с глоткой, продранной жесткой казенною водкой:
водку, может, впервые сегодня он пьет,
рукавицами аплодирует, бьет.
Для сугрева души его бренной и бедной
сорок пятый потребуется победный.
Тело бренное, бедное надо согреть
хоть немного. При этом — не умереть.
Между ним и погибелью нет ничего.
Вся война, ему кажется, целит в него.
Весь мороз его персонально морозит.
Он горячей добавки у повара просит.
И добавки ему сколько можно дадут,
и погибнуть ему на войне не дадут,
и от смерти ему причитается льгота
все четыре без малого года.
Потому что ему описать предстоит,
как один посреди всей войны он стоит.
1969
