Словно 6ы на зависть грустным арбатским мальчикам,
арбатские девочки, безнадежно влюбясь,
Леньку Зайцева называли ласково зайчиком –
ваше высочество, говорили, и просто князь.
А когда погулять выходил он с черного хода,
сто прелестных охотниц
выбегали из своих засад,
розовые лошади били крылами,
начиналась охота,
из которой никто не старался вернуться назад.
А они в него корочкой, видите ли,
поджаристой,
пирогом с грибами – в семейный, извините, круг.
А он на плечо шарманочку –
и пожалуйста,
потому что шофер в автобусе –
его лучший друг.
А он на свои на рыжие, как порфиру,
фуражку.
А он их сам, понимаете, убивал.
И последний троллейбус
развозил по Сивцеву Вражку
ситцевых девочек, убитых им наповал.
Плакала на Смоленской флейта,
лесная дудочка.
Бил на Садово-Кудринской барабан любви.
Ночь опускалась,
короткая, как мини-юбочка,
над белыми дворниками,
изящными, как соловьи.
И стоял, как замок отчаянья,
арбатский дворик,
жалуясь, печалуясь, безнадежно моля…
Плачьте, милые девочки,
пейте паригорик!
Пейте капли датского короля!
1980
