Рассказывают, что однажды
Сиуе лежал в гамаке, отдыхая от дневных трудов.
Боги ведь тоже устают.
А он, создавший жизнь, каждый день что-нибудь улучшал и совершенствовал: то выравнивал берега рек, то подрезал листья у деревьев.
И он устал.
И вот теперь, утомленный, он спал в темноте, потому что тогда еще не было света.
Тут пришла его навестить теща.
Она споткнулась о панцирь черепахи Отони, упала и сильно ушиблась.
И тогда она принялась бранить
Сиуе:
— Ты,
Сиуе, создал все, создал реки, долины, берега Беé Рокан, алые крылья арарé, деревья, рыб и зверей… И ты, который создал все это, забыл создать свет?
Я уже стара и нетвердо хожу.
Я падаю И ушибаюсь.
Сиуе, ты должен сделать свет…
Чтобы избежать новых ссор и упреков,
Сиуе на следующий день поднялся очень рано и отправился искать свет.
Он долго шел и пришел в долину, где все звери питались и пили речную воду.
Сиуе превратился в тапира, вставил себе в рот трубочку из дерева эмбауба, чтобы дышать неслышно, лег и притворился мертвым.
Прилетели москиты и спросили:
— Тапир, ты умер?
И так как тапир ничего не ответил, они решили:
— Съедим его, а?
— Нет, — сказал вождь москитов, — подождем, пока прилетят мухи.
Прилетели мухи… Одна из них спросила:
— Тапир, ты умер?
А другие решили:
— Съедим его, а?
— Нет, подождем урубу.
Прилетели урубу.
— Тапир, ты умер?
— Съедим его, а?
— Нет, — сказал один из них, — подождем, пока прилетит урубу-король.
Прилетел урубу-король.
Он опустился на землю, посмотрел на
Сиуе, превратившегося в тапира, и сказал:
— Да, он умер, давайте съедим его.
Урубу-король приблизился и уселся на живот
Сиуе.
А тот только этого и ждал.
Он схватил урубу-короля, тело которого было покрыто не перьями, как у других птиц, а черными волосами, как у людей из племени Каража, и принялся душить его.
— Я тебя убью, если ты сейчас же не отдашь мне свет, — сказал
Сиуе.
— У меня нет света,
Сиуе.
Нет!
Не убивай меня! — взмолился урубу-король.
— Отдай мне свет, или я убью тебя!
Урубу-король почувствовал, что умирает.
Тогда он раздвинул волосы на груди и выпустил утреннюю звезду
Кан.
Утренняя звезда полетела быстро-быстро, ища небо.
Сиуе натянул свой лук.
Зазвенела стрела и пронзила ногу
Кан, пригвоздив утреннюю звезду к ночному своду.
Но
Сиуе не был удовлетворен.
— Это не тот свет, что мне нужен.
Он слишком мал.
— У меня нет другого, — простонал урубу-король.
— Есть, есть.
Или ты отдашь мне его, или я еще сильнее сдавлю тебе шею.
Урубу-король вздохнул в отчаянии и, раздвинув блестящие волосы на груди, выпустил луну Рендо, которая помчалась искать небосвод.
Сиуе нацелил свой лук, и стрела полетела.
И луна была пригвождена к небу, как раньше звезда.
Но и тут
Сиуе не был удовлетворен.
— Я хочу другой свет.
Самый большой.
Эти два света останутся для ночи.
А мне нужен свет для дня…
И он снова сжал шею урубу-короля.
Тот снова застонал:
— У меня нет его,
Сиуе…
Но, говоря это, он уже открыл грудь…
И тогда солнце Тшу, ослепительное и прекрасное, выскочило из волос на его груди и стало подниматься в бездонную высоту.
Сиуе натянул свой лук, и стрела пригвоздила солнце к стенам дня.
И до сих пор оно там.
С того времени жизнь полна света.
Тела индейцев стали бронзовыми.
Созревшие фрукты налились золотом, а цветы заиграли яркими красками.
Вода в реках засверкала под лучами солнца.
Теща
Сиуе никогда больше не жаловалась.
Никогда.
Вот так появился в мире свет…
