Я плакал (Густаву Ару)

Я плакал тихо, сидя на крыльце

И ветер мне твердил на ухо строки.

Почти не изменялся я в лице,

Осознавая молча этот мир жестокий.

Мне мама говорила:

«Ты всем важен.

Ты нужен, Гас,

Ты превзойдешь всех вновь»

Но вечно честная и любящая мама

Однажды солгала мне про любовь.

Я обещал, что убегу из дома,

И я сбегал, как только тухнул свет;

Я понимал, что миру я не нужен,

Им равно: что есть я, а что нет.

Мне говорили: «Нам не разрешают»,

Их голоса звучали еле слышно,

Я знал, ведь они мало что решают,

За них все выбирают же обычно.

И я просил отчаянно остаться,

Хватался за спасение, за суть,

Любить людей я каждый день старался

И с каждым днем хотелось мне уснуть.

Я засыпал надолго под снотворным,

И сны творили для меня миры,

Мне валиум казался чудотворным,

Спасением из дьявольской дыры.

Вином я запивал «колеса», «ксанакс»,

Мне было плохо только от людей,

Всю боль и горе я отдал бумаге,

Весь ужас смело оставлял на ней.

И музыка сама лилась по венам,

Я чувстовал ее толчок и суть,

А это чувство для меня, наверно,

То самое, дающее вздохнуть.

За год меня полюбит целый мир,

Все будут проговаривать — Hellboy,

Мой смысл жизни, словно ориентир,

Множество грустных заберет с собой.

Я плакал тихо, лёжа за кулисой,

Мне на плечо садился ангел белый,

И словно где-то длинный текст мне был оставлен,

А вера в жизнь по капле ослабела.

В конце мне удалось их полюбить,

На них смотрел я между облаков,

За год успел тоску я утопить,

Как тысячу похожих образцов.

Всю мою жизнь возможно разделить

На части две, не более, но все же:

«Любовь и мама». Можно совместить,

Ведь значит это все одно и то же.

Я видел маму, плакал вместе с ней,

«Мой милый Пип, зачем же ты ушёл?»

И никого не видел я мудрей,

Даже когда на землю я сошёл.

И больше я не плакал на крыльце,

Там молча чтили вечно мою память,

Память о парне, с розой на лице,

Который сердце, умирая, отдал маме…