Колдун

Охрой и медью окрасится осенью лес,

дикие травы поникнут, задуют ветра.

Я наколдую нам счастье – до самых небес.

Пусть оно будет. Пора.

Зимние вьюги проверят на прочность засов,

крышу, и окна, и каждую щёлку дверей.

Нет, мне не страшно. Мой дом сохраняет тепло.

Главное – не болей.

Долгими вечерами не жду тебя.

Ты же не все ещё двери открыл, изведал.

Но без тебя скучает кухня моя…

Пахнет пшеничным хлебом.

Я до весны подожду. Пусть чужая зовет сторона,

веру мою чужаки зачеркнут едва ли.

Рыжие брови и теплое сердце у моего колдуна

и глаза цвета стали…

Много лесов и дорог у него за спиной,

множество лиц и бессмысленных расставаний.

Мне ли он дан? Лишь я – для него. Он – не мой.

Он не даёт обещаний.

Северный ветер удерживать нету причин.

Нет, не поймаешь стихию в пустые ладони.

Все колдуны на свободе до самых седин.

Мрачные недотроги.

Могут остаться порой у чужого огня,

Даже надолго застрять в чьем-то доме и в сердце.

Но…

рано ли, поздно ли, снова дороги манят

солнцем согреться…

Чувствовать струны улиц и площадей

и, резонируя с городом, лесом и ветром,

людям дарить мириады волшебных идей,

сны и ответы.

У колдуна на ресницах снежинки зимой,

летом пыльца васильковая, осенью – капли.

Что на ресницах твоих я увижу весной?

Я угадаю? Вряд ли…

Неуловимое счастье обыденных дней.

Нет, не держу. Ты свободен. Дорогам лишь предан.

Но

имя твоё у тихой надежды моей

и глаза…

серые, как февральское небо.

И ресницы цвета пшеничного хлеба.