Я был душой дурного общества,
И я могу сказать тебе:
Мою фамилью-имя-отчество
Прекрасно знали в КГБ.
В меня влюблялася вся улица
И весь Савеловский вокзал.
Я знал, что мной интересуются,
Но все равно пренебрегал.
Свой человек я был у скокарей,
Свой человек — у щипачей,-
И гражданин начальник Токарев
Из-за меня не спал ночей.
Ни разу в жизни я не мучился
И не скучал без крупных дел,-
Но кто-то там однажды скурвился, ссучился —
Шепнул, навел — и я сгорел.
Начальник вел себя не въедливо,
Но на допросы вызывал,-
А я всегда ему приветливо
И очень скромно отвечал:
«Не брал я на душу покойников
И не испытывал судьбу,-
И я, начальник, спал спокойненько,
И весь ваш МУР видал в гробу!»
И дело не было отложено
И огласили приговор,-
И дали все, что мне положено,
Плюс пять мне сделал прокурор.
Мой адвокат хотел по совести
За мой такой веселый нрав,-
А прокурор просил всей строгости —
И был, по-моему, неправ.
С тех пор заглохло мое творчество,
Я стал скучающий субъект,-
Зачем же быть душою общества,
Когда души в нем вовсе нет!
1961
