Он ее рисовал

Он ее рисовал. Смешную в немодном платье.

Прорисовывал кистью каждую завитушку.

И ему почему-то очень хотелось заплакать.

Вот же счастье какое - ее рисовать веснушки!

Она говорила: "Рисуй, я на все согласна!"

И нежно его обнимала заливистым смехом.

И жизнь им казалась обоим банально-прекрасной.

И ничто не могло быть их счастью досадной помехой.

А потом она заскучала. Просила плаксиво

Ее рисовать нарядной с изящной прической.

Чтоб на рисунках она была самой красивой.

И сердилась, что он рисовал ее блеклой, неброской.

Он старался как мог, но кисть в руке задрожала.

Она злилась так сильно, что даже рвала рисунки.

Ей казалось, что счастья в их жизни стало так мало.

Не хотело оно прорастать из радостной лунки.

Когда она уходила, было так тихо.

Проскрипели прощально колеса ее чемодана.

Дверь даже не хлопнула, дверь оказалась трусихой.

И не было в мире во всем страшнее обмана.

Он ее рисовал. В бесподобном шелковом платье.

Но она, все равно, получалась такая чужая...

И ему почему-то очень хотелось заплакать.

Но он продолжал рисовать, обо всем забывая...