Вильгельм Кюхельбекер

Цвет моей жизни, не вянь
О время сладостной скорби,
Пылкой волшебной мечты, время восторгов,- постой
Чем удержать его, друг мой

Из Царского Села
Нагнулись надо мной родимых вязов своды,
Прохлада тихая развесистых берез
Здесь нам знакомый луг; вот роща, вот утес,

кто наш герой
Софа, в углу комод, а над софой
Не ты ль гордишься рамкой золотою,
Не ты ль летишь на ухарском коне,

Людская речь — пустой и лицемерный звук,
И душу высказать не может ложь искусства:
Безмолвный взор, пожатье рук —
Вот переводчики избытка дум и чувства

Из туч сверкнул зубчатый пламень
По своду неба гром протек,
Взревели бури — челн о камень;
Яряся, океан изверг

Ужель и неба лучшие дары
В подлунном мире только сновиденье
Ужель по тверди только до поры
Свершают звезды дивное теченье

Цветок увядший оживает
От чистой, утренней росы;
Для жизни душу воскрешает
Взор тихой, девственной красы

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,
Прекрасный, мощный, смелый, величавый,
В средине поприща побед и славы,
Исполненный несокрушимых сил

Все, все валятся сверстники мои,
Как с дерева валится лист осенний,
Уносятся, как по реке струи,
Текут в бездонный водоем творений,

К тебе зашел согреть я душу;
Но ты теперь, быть может, Грушу
К неистовой груди прижал
И от восторга стиснул зубы,

Без лишних денег, без забот,
Окрылены мечтою,
Мы, юноши, идем вперед,
Мы радостны душою

Горька судьба поэтов всех племен;
Тяжеле всех судьба казнит Россию;
Для славы и Рылеев был рожден;
Но юноша в свободу был влюблен

Так, знаю: в радужные дни
Утех и радостей, в круженьи света
Не вспомнишь ты изгнанника поэта;
Хоть в непогоду друга помяни

Шумит поток времен
Их темный вал
Вновь выплеснул на берег жизни нашей
Священный день, который полной чашей

Слышу стон твой, ветер бурный
Твой унылый, дикий вой:
Тьмой ненастной свод лазурный,
Черным саваном покрой

Тебя ли вижу из окна
Моей безрадостной темницы,
Златая, ясная луна,
Созданье божней десницы