Вильгельм Кюхельбекер

Итак, товарищ вдохновенный,
И ты
— а я на прах священный
Слезы не пролил ни одной:

Петру Александровичу Муханову
В ужасных тех стенах, где Иоанн,
В младенчестве лишенный багряницы1,
Во мраке заточенья был заклан

Ночь,- приди, меня покрой
Тишиною и забвеньем,
Обольсти меня виденьем,
Отдых дай мне, дай покой

Минули же и годы заточенья;
А думал я: конца не будет им
Податели молитв и вдохновенья,
Они парили над челом моим,

Цвет моей жизни, не вянь
О время сладостной скорби,
Пылкой волшебной мечты, время восторгов,- постой
Чем удержать его, друг мой

Из Царского Села
Нагнулись надо мной родимых вязов своды,
Прохлада тихая развесистых берез
Здесь нам знакомый луг; вот роща, вот утес,

Счастливицы вольные птицы:
Не знают они ни темницы,
Ни ссылки, ни злой слепоты
Зачем же родился не птицею ты

кто наш герой
Софа, в углу комод, а над софой
Не ты ль гордишься рамкой золотою,
Не ты ль летишь на ухарском коне,

«Склонился на руку тяжелой головою
В темнице сумрачной задумчивый Поэт
Что так очей его погас могущий свет
Что стало пред его померкшею душою

Краток, но мирен и тих младенческий, сладостный возраст
Но - ах, не знает цены дням безмятежным дитя
Юноша в буре страстей, а муж, сражаяся с буйством,
По невозвратном грустят в тяжкой и тщетной тоске