чудо вище

Дорогой Есенин,
пусть обращение это весьма избито,
я хочу Вам сказать – мёртвому и смешному,
с жаром рифм своих под холодными плитами,

Если мышцы в узлы и косы
раскалённых стальных жгутов,
собирая созвездий россыпь
на поло́тнах, сгустивших кровь,

Все связи не прочны,
а я их себе набрала сверхурочно.
И каждая стёртая нитка
грозится из герба другую выткать;

со мной нельзя ни дома, ни общего дела,
ни спора, ни имущественного раздела,
ни осознания грани, черты, предела —
только очертив убитого белым мелом

Моя плёнка засвечена,
По пластинке идёт царапина,
Вся насущная вечность
Как-то мелочно мной растрачена,

По штришку из тьмы выплывают её черты,
И под пальцами рук снег плавится в её лик –
Мимолётна как отзвук, звонка как звук
Электрички гудка, с которой помятый ты,

Этот город не себя, а людей ветшает,
люди все становятся здесь вещами:
примеряют друг друга, как сапоги
и становятся парой, но оба с одной ноги –

он под её руками смирел, сникал,
после осанки с гордостью вечных скал,
после рыка из рёбер, громче раскатов грома.
руки её