В полдень проснёшься откроешь окно
В полдень проснёшься, откроешь окно —
двадцать девятое светлое мая:
господи, в воздухе пыль золотая
И ветераны стучат в домино
В полдень проснёшься, откроешь окно —
двадцать девятое светлое мая:
господи, в воздухе пыль золотая
И ветераны стучат в домино
Вы, Нина, думаете, вы
нужны мне, что вы, я, увы,
люблю прелестницу Ирину,
а вы, увы, не таковы
Бог положительно выдаст, верней — продаст
Свинья безусловно съест
Остальное — сказки
Врубившийся в это, стареющий педераст
Городок, что я выдумал и заселил человеками,
городок, над которым я лично пустил облака,
барахлит, ибо жил, руководствуясь некими
соображениями, якобы жизнь коротка
В те баснословные года
нам пиво воздух заменяло,
оно, как воздух, исчезало,
но появлялось иногда
— Господи, это я мая второго дня
— Кто эти идиоты
— Это мои друзья
На берегу реки водка и шашлыки, облака и русалки
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка
И озеро, где каждый островок
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет
C плоской «Примой» в зубах: кому в бровь, кому в пах,
сквозь сиянье вгоняя во тьму
Только я со шпаною ходил в дружбанах,
до сих пор не пойму, почему
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка
И озеро, где каждый островок
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет
Включили новое кино,
и началась иная пьянка
Но все равно, но все равно
то там, то здесь звучит «Таганка»