Павел Бычков

Впереди перепутье, как у стовратных Фив,
Милый сфинкс, не подскажешь ли, как мне пройти?
Но я знаю, что здесь только два мне пути -
Лишь наверх иль назад, в тот туман позади.

Весь Лондон в скорбях пребывает, и плач к небесам он возносит;
Грозою и ливнем ему отвечает свод неба, а Темза
Вся в серую рябь облачилась как будто в дублет Джона Донна.
Деревья в Сент-Джеймсовском парке в сутанах тугих служат мессу.

Кружится снег, город молчит,
Укутанный колким, седым одеялом.
Не Копенгаген и не Париж.
Но рядом есть ты - разве этого мало?

(пер. Ш. Бодлера)
Я часто видел, как матросы на судах
Пленяли альбатросов развлеченья ради,
Устав следить за их купанием в волнах,

Пойду в скуфье смиренным иноком
Иль белобрысым босяком
Туда, где льется по равнинам
Берёзовое молоко.

Как ты поживаешь, девочка моя?
Может быть тоскуешь, или ждёшь звонка
Или тебя не было, или я уснул.
В небо дрозд уносит в клюве бересту,

Тень обгоняет поезд -
Время спешит на восход,
У строк прорезается голос,
Но я к ним еще не готов.

Куст дикой розы рос под нашим окном,
И кровавый шиповник заалел вдруг на нем.
Послезавтра завянет, станет просто кустом,
Но ведь это не завтра, это будет потом.

Филиал преисподней, мрачной серости город,
Град поэтов, безумцев, пророков, царей.
Где Кронштадтом распорот мерзко лезет за ворот
Древний дух Калевалы, вея с финских полей.

Истома в том, что не знаю, чего хочу,
Из тома в том перелистывая страницу.
Надо покаяться вечерком сверчку,
Пусть мне ты нравишься, но жди получше принца.