Алёна Двужильная

"Это чужие дети.
Чужих не жалко."
Пули свистят, не плети, наперебой.
Миги, ракеты - это не камни, палки.

Выживи, говорили они, вопреки
Липким течениям вязкой, как смоль, реки.
Это ж так просто: знай себе цель - плыви,
Ты же от смерти с роду крестом привит.

Так смотрит мгла из подворотни,
Контрастно черная, спесивая.
Окон бесчисленные сотни
Мерцают молча от бессилия.

Когда-нибудь и свет в конце тоннеля
Покажется спасительней меча.
И все, что взять от жизни не успела,
Ты спрячешь где-то в легких... Хохоча,

Исправь меня, отремонтируй, как часы,
И подлатай до дыр протертый циферблат.
Угодно небу, чтобы я забыла стыд
И обнажила микросхемы нервных плат.

Безумные звезды почти разучились мерцать.
Их свет ледяной не тревожит сознание мертвых.
Почти не заметен ихор, тот что в главной аорте
Был небом назначен блюсти эту жизнь. Но не спать

Мурмурация мыслей - прочерченный путь в неизвестное.
Остановок и пауз в процессе, увы, не заложено.
Привыкай в этой жизни себя, нелюбимую, пестовать,
Даже если не думать совсем не выходит о прожитом.

Они тебя отрицают,
Как будто тебя и не было.
А сами стоят у края
Измученными калеками,

Блаженна жизнь, пока живешь без дум.
Подобной привилегией владея,
Не тянет прогуляться по мосту,
Петлю стянуть не хочется на шее,

Я просто молча отмираю от тебя,
Как перегретая в жару на солнце кожа,
Слезаю медленно с плеча, еще любя.
Но пересохшими ресницами и дрожью

Что пристрелили, что выпил яду - конец один:
Не похоронят, так перемелют или сожгут.
Но даже воин чужого края тобой любим,
Но даже дети чужого рода тебя зовут.

Откуда в тебе столько,
Что места во мне мало.
Коснешься меня только,
И я растекусь лавой,