Елена Рид

Пусть всегда будет восемнадцать
Тем, кто делает революцию.
На растоптанной демонстрации
В них свобода, как прежде, влюбится,

Я чутко слушал терпкий влажный лес,
Спешил на зов оранжевой луны.
Я исчезал, и вот - совсем исчез,
Мои следы в подлеске не видны.

Я говорила, оно пройдёт,
знаю - была права.
С неба нисходит крылатый лёд,
с неба растёт трава.

Ты знаешь, солнце, я спокоен.
Я просветлился и просёк,
Что счастье просто, как левкои -
Я никому не подконвоен,

Ты похож на ничейную землю,
опаленную многоголосыми выстрелами,
километры нетронутой красоты,
тяжелой травы, впитавшей вражду

Кто откажется драться, того непременно убьют.
Не ценить свою жизнь и при этом Костлявой бояться -
Это жалкий удел. Поднимайся, ведь зрители ждут.
Ну хотя бы подёргайся - публика будет смеяться.

Потеряла Бога в четвёртом часу утра.
Потеряла совесть и гордость - давно пора.
Поманил меня пальцем, сказал - отвернись от всех, -
И растаял в мангровой роще весёлый смех,

Перья растут из моих растопыренных пальцев
Как ни обидно, приходится просыпаться
Расстаться с прошлым, а я его не дожалела
В ступнях и ладонях ржавеет еще железо

Кружит туристам головы Париж
Имперским вальсом века Бонапарта
Древнее мостовых и серых крыш
Его грехи - отмечены на картах:

Мне нравится мой череп,
Я чувствую, какой он правильной формы,
Когда ощупываю его под слоями кожи и мяса,
Решительный подбородок,

Нева несёт новорождённый лёд,
Как пряная туземка Занзибара,
Черней, чем небо над ночной Сахарой,
На голове кувшин с водой несёт

Мои грудная клетка и плечо
От этого болят невыносимо,
Но, отжимаясь, верю горячо,
Увидит папа - дочь не хуже сына.