Шарль Бодлер

Пусть взор презрительный не хочет восхвалить,
Дитя, твоих очей, струящих негу ночи;
О вы, волшебные, пленительные очи,
Спешите в сердце мне ваш сладкий мрак пролить

Скажи, душа твоя стремится ли, Агата,
Порою вырваться из тины городской
В то море светлое, где солнце без заката
Льет чистые лучи с лазури голубой

Скажи, ты видел ли, как гордая Диана
Легко и весело несется сквозь леса,
К толпе поклонников не преклоняя стана,
Упившись криками, по ветру волоса

Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали
Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь
И ночью бледный страх… хоть раз когда-нибудь
Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали

Моя весна была зловещим ураганом,
Пронзенным кое-где сверкающим лучом;
В саду разрушенном не быть плодам румяным —
В нем льет осенний дождь и не смолкает гром

Остынь, моя Печаль, сдержи больной порыв
Ты Вечера ждала
Он сходит понемногу
И, тенью тихою столицу осенив,

Возможно ль задушить, возможно ль побороть
Назойливое Угрызенье,
Сосущее, как червь — бесчувственную плоть,
Как тля — цветущее растенье

А Бог — не сердится, что гул богохулений
В благую высь идет из наших грешных стран
Он, как пресыщенный, упившийся тиран,
Спокойно спит под шум проклятий и молений

Ех-vоtо [Дар по обету (лат
)] в испанском вкусе
Хочу я для тебя, Владычицы, Мадонны,
На дне своей тоски воздвигнуть потаенный

В те дни чудесные, когда у Богословья
Была и молодость и сила полнокровья,
Один из докторов — как видно по всему,
Высокий ум, в сердцах рассеивавший тьму,

Мать греческих страстей и прихотей латинских,
О Лесбос, родина томительнейших уз,
Где соплеменник солнц и молний исполинских,
Был сладок поцелуй, как треснувший арбуз;

Рисунок неизвестного мастера
Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек,
Картин, и статуй, и гравюр,
Дразнящих чувственность диванов и подушек

На оголенный лоб чудовища-скелета
Корона страшная, как в карнавал, надета;
На остове-коне он мчится, горяча
Коня свирепого без шпор и без бича,

Часы
угрюмый бог, ужасный и бесстрастный,
Что шепчет: «Вспомни все
» и нам перстом грозит, —

О смертный
как мечта из камня, я прекрасна
И грудь моя, что всех погубит чередой,
Сердца художников томит любовью властно,

Порою музыка объемлет дух, как море:
О бледная звезда,
Под черной крышей туч, в эфирных бездн просторе,
К тебе я рвусь тогда;