Лесбос

Мать греческих страстей и прихотей латинских,

О Лесбос, родина томительнейших уз,

Где соплеменник солнц и молний исполинских,

Был сладок поцелуй, как треснувший арбуз;

Мать греческих страстей и прихотей латинских.

О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья,

Где водопадами срываясь без числа,

Невыносимые кудахтали лобзанья,

А бездна мрачная рыдающих влекла;

О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья!

О Лесбос, где влеклась красотка Фрина к Фрине,

Где вторил вздоху вздох, где, смея уповать

На прелести твои, не чуждые богине,

Сафо заставила Венеру ревновать;

О Лесбос, где влеклась красотка Фрина к Фрине.

О Лесбос, млеющий во мраке ночи душной,

Когда, подруг своих приняв за зеркала,

Прельщаясь наготой пленительно-послушной,

Юницы нежили созревшие тела;

О Лесбос, млеющий во мраке ночи душной!

Пусть хмурится Платон, запретное почуяв;

Ты благородная, ты нежная страна.

Свой искупаешь грех избытком поцелуев

И утонченностью оправдана вина;

Пусть хмурится Платон, запретное почуяв!

Страданья вечные твой образ оправдали;

Неотразимая желанная краса

Улыбкою влекла в блистательные дали.

Где грезятся сердцам иные небеса;

Страданья вечные твой образ оправдали!

Кто из богов твои дерзнет проклясть пороки,

Когда в трудах поник твой изможденный лоб,

И в море пролились из глаз твоих потоки?

На золотых весах кто взвесил бы потоп?

Кто из богов твои дерзнет проклясть пороки?

Да не осмелятся судить вас лицемеры,

О девы, чистые средь гибельных услад,

Вы были жрицами возвышеннейшей веры,

И рай был вам смешон, и пресловутый ад!

Да не осмелятся судить вас лицемеры!

Один я избран был для строгих песнопений,

Чтоб девственниц в цвету стихом я превознес;

Один сподобился я черных посвящений,

В которых дерзкий смех и горький сумрак слез;

Один я избран был для строгих песнопений.

С тех пор я на скале Левкадской страж прилежный.

Как зоркий часовой, который что ни миг

Ждет, не возникнет ли в лазури безмятежной

Фрегат стремительный, тартана или бриг;

С тех пор я на скале Левкадской страж прилежный.

Смотрю, спокойно ли, приветливо ли море,

И содрогается в рыданиях скала,

А Лесбос грустно ждет, не выплывет ли вскоре

Труп обожаемой Сафо, что уплыла

Узнать, спокойно ли, приветливо ли море;

Скорбь любящей Сафо, поэта-героини,

Чья красота красу Венеры превзошла,

Поскольку черный глаз прекрасней нежной сини,

Когда клубится в нем страдальческая мгла:

Скорбь любящей Сафо, поэта-героини,

Чья красота красу Венеры затмевала,

Так что волнения не в силах превозмочь

Тот, на кого Сафо над бездной уповала,

Угрюмый океан, в свою влюбленный дочь,

Чья красота красу Венеры затмевала,

Сафо, погибшая в день своего паденья,

Когда, презрев обряд, чарующий сердца,

Она унизилась до мерзкого раденья

И предала себя насилию самца,

Сафо, погибшая в день своего паденья.

И слышится с тех пор над Лесбосом рыданье,

Хотя земля его вселенной дорога,

И в темноте ночной вопит еще страданье,

Пьянящей жалобой озвучив берега;

И слышится с тех пор над Лесбосом рыданье!