Отречение святого Петра

А Бог — не сердится, что гул богохулений

В благую высь идет из наших грешных стран?

Он, как пресыщенный, упившийся тиран,

Спокойно спит под шум проклятий и молений.

Для сладострастника симфоний лучших нет,

Чем стон замученных и корчащихся в пытке,

А кровью, пролитой и льющейся в избытке,

Он все еще не сыт за столько тысяч лет.

— Ты помнишь, Иисус, тот сад, где в смертной муке

Молил ты, ниц упав, доверчив, как дитя,

Того, кто над тобой смеялся день спустя,

Когда палач гвоздем пробил святые руки,

И подлый сброд плевал в божественность твою,

И жгучим тернием твое чело венчалось,

Где Человечество великое вмещалось,

Мечтавшее людей сплотить в одну семью,

И тяжесть мертвая истерзанного тела

Томила рамена, и, затекая в рот,

Вдоль помертвелых щек струились кровь и пот

А чернь, уже глумясь, на казнь твою глядела

Ужель не вспомнил ты, как за тобою вслед,

Ликуя, толпы шли, когда к своей столице

По вайям ехал ты на благостной ослице —

Свершить начертанный пророками завет,

Как торгашей бичом из храма гнал когда-то

И вел людей к добру, бесстрашен и велик?

Не обожгло тебя Раскаянье в тот миг,

Опередив копье наемного солдата?

— Я больше не могу! О, если б, меч подняв

Я от меча погиб! Но жить — чего же ради

В том мире, где мечта и действие в разладе!

От Иисуса Петр отрекся… Он был прав.