Артемий Храмов

Я берегу тепло последних встреч -
Закрыл их в черный ящик, на замок:
Движенья обнаженных тонких плеч,
И тонкий мятных сигарет дымок.

Льдом покрыты мои моря,
В мои гавани путь закрыт.
Про таких, как я, говорят,
Иногда и рыдают навзрыд.

Я взлечу оперившейся птицей,
Буду ждать тебя там, где небо.
Источником, чтобы напиться,
Или тем, в кого верят слепо.

Для тебя я включу ночник,
Для тебя я постель согрею.
Ты прости. Может, я не привык,
Или просто любить не умею.

Хочется сказки, чуда,
а не этой замшелой реальности
С ее драками, криками и взаимоизменами,
С ежедневными войнами

Она дрожащим пальцем жмёт курок,
В свидетелях букет из белых лилий.
Это совсем не мир вокруг жесток,
А мы себя ни разу не любили.

Это не город, а большая стеклянная банка с металлической ржавой и погнутой крышкой - каждую пятницу последняя в жизни пьянка, в субботу с утра пробежка - обычно с отдышкой.
Это не город, а давно уже тонущий плот, из старых веток и гнилой вере...

Я приклеюсь к тебе на клей,
Я гвоздями к тебе прибьюсь,
Стану свитером, чтобы теплей,
Сам замерзнуть уже не боюсь.

Привет, моя милая, дорогая Джесси.
От тебя вообще ничего не слышно.
Представь, я ни разу не был в депрессии,
Пробовал, но из этого ничего не вышло.