Сказка для няни
- Лес таинственный да глухой,
за-под кромкою кружевной
травы пряные, томный пруд,
чудеса и сказки живут…
- Лес таинственный да глухой,
за-под кромкою кружевной
травы пряные, томный пруд,
чудеса и сказки живут…
Снег согревает корни. И я пригожусь тебе:
В лютые дни тиха я и неподвижна, но
Свет меня лечит, как верная псина, лижет
(Так закалялся наст в моей голове).
ведьма снова приходит ко мне, говорит, что устала,
что варила сырые сердца и всегда ей казалось – мало,
целовала замёрзших путников, грела телом,
а любить – только вот любить
а она не такая, она не сидит в избе
у пылающей печки, люльки, веретена.
у неё на подушке красуется юный бес –
чешуя вместо кожи,
Как ты поживаешь, девочка моя?
Может быть тоскуешь, или ждёшь звонка
Или тебя не было, или я уснул.
В небо дрозд уносит в клюве бересту,
А если захочешь - тебя полюбят: с босою душою и голоштанным. Иди по тропинке к сосновой глуби, вливайся в потоки незримой праны. Позволь прикоснуться холодным травам к коленям, спине, исхудавшим рёбрам: так нежно касается только мама больного дитя...
Пойду в скуфье смиренным иноком
Иль белобрысым босяком
Туда, где льется по равнинам
Берёзовое молоко.
Леса хранимы тишиной, при свете Солнца и Луны.
Там воздух дышит стариной и былью потайной страны.
Укрыта старых древ листвой она от глаз людских навек.
Здесь зряч лишь любящий покой, остановивший вечный бег.
Ладан у икон, дым так густ и жёлт,
С губ - слова молитв, мыслями - не здесь.
Причитает мать, плачет, свечи жжёт.
За окном закат да тумана взвесь,
я почувствовал это к тридцатому дню рожденья:
в холостяцкой берлоге вдруг стало так много места
я страдал от бессонницы, жутких ночных видений
я пошёл к колдуну и сказал:
в самом крайнем на свете доме,
где растут, как трава, апельсины,
живет милая девочка Лола
с веснушками в пол лица.
А назад всегда возвращаться одной.
Сквозь холодную зимнюю ночь, под огромной луной.
Набивать мозоли, пугаться сов.
Идти по дороге из собственных же следов.