Без десяти ему за сорок.
Он часто пьет, живет один.
В его столе томится ворох
Историй, сказок и былин.
Он вечерами пишет стансы
И, по утру прочтя их вслух,
В обед берется за романсы.
К семи он пьян уж в прах и пух.
В субботы он болеет дома,
Клянется в пятницы не пить.
Проходит день, романсы снова
Его зовут собою быть.
И так по месяцу недели
По суткам тянутся в года.
Скрипят под окнами качели
Под звуки смятого листа.
Он пишет сердцем, как кумиры,
Как дирижер оркестра чувств:
Его глаголы - как задиры,
Полны наречия безумств.
Он высекает искры слогом,
И междометья топят лёд,
Едва запишет о высоком
Что его век переживёт.
Его друзья - коты и кошки -
Неразговорчивы, тихи.
Во вторник бросит им рыбешки,
По четвергам - прочтет стихи.
Со стороны - как будто дикий -
Среди диковинных домов
Он ходит вечером безликий
Внутри себя, среди миров.
Среди прохожих-декораций,
Идет, слова жуёт во рту.
Придет из мира имитаций,
Растопит лампой темноту,
И сядет вновь остервенело
Кормить бумагой стол и шкаф,
Часам показывая дело -
Они - как лев. Он - Голиаф.
Так видит - время ему ворог,
И прячет в стол своих детей.
Без десяти ему за сорок.
Он хочет смерти быть живей.
