...и говорил: я бледен, беден
я будто крыса тощ и вреден...
А. Введенский
У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её, как может.
На берегу пустынных волн
Сидел он, демон, скуки полн,
И вдаль глядел. Пред ним горели
И тлели жители Помпеи,
Ломался Рим, Содом кипел,
И соль сушила Карфаген.
Как вдруг подкрался нежный образ,
И зажурчал девичий голос:
– Тебе дарована я небом,
Бесёнок мой, любимый демон,
Я буду ввек тебе верна,
А ты мне будешь, Сатана?
И тот сказал:
– Не буду верен,
Ведь я же бледный, вредный демон;
Тебя я променяю разом
На мелочь, на любой соблазн,
Как только в нём, а не в тебе,
Покой увижу вдалеке.
Иль буду ловко делать вид,
Что облик твой меня пленит;
Что наслажденьем вознесён,
Как кроткий сладкий купидон.
Но нет, любить я не умею,
Лишь потакать срамному Зверю.
Она спросила:
– Жизнь же любишь?
В тебе ведь страсть, взрывная спесь!
– Они пусты, мне их не нужно,
Я не люблю ни жизнь, ни смерть.
В обеих не на что смотреть,
Кроме того, что можно съесть.
Мне мил порок – секретный способ
Из терний выковырять звёзды,
Прыжок к Олимпу из Аида
В обход невкусной середины.
Порок – лазейка: цель проста –
Согреться в пальцах лже-Христа.
...Князья, пажи и прокуроры
Дымились в стенах Вавилонов,
В руинах Мекк и Вифлеемов,
А эти двое
всё сидели
И речь вели на те же темы...
Он продолжал:
– Я падкий ётун,
Прожорлив, жаден, неуёмен...
А ты не думала о том,
Что всякий демон – как ребёнок?
Суть приблизительно в одном.
Дитя кричит, дитя долдо́нит:
«Господь, родитель, будь со мною!»
А что взамен? Ведь он бессилен!
Его стыдят, а он бесстыден.
В нём только голод есть и слабость.
Зато он любит? Сомневаюсь.
Легко любить дающую ладонь,
Удобную кормушку, койкоместо.
Трудней принять в другом его надлом,
А то есть естество, а то есть беса.
Я слаб, как всякий демон слаб,
Я сам себя распял, списал,
Законопатил в дряблом теле,
Оставил досыпать в постели.
Волчонок я, иезуит, –
Кому и что во мне любить?
Она сказала:
– Ты ведь краше,
Чем выставляешь сам себя же:
В душе, под насыпью апломба
Ты чуткий, ласковый и добрый, –
Ведь так, мой милый Сатана?
А он ответил:
– Ты права,
Недаром дьявол – падший ангел,
Кто видел свет и идеалы;
Когда ещё я был не демон,
Я Бога знал, внутри приемлел.
Вся чертовщина оттого,
Что потерял в себе Его.
Отчасти сам же и убил,
Как ницшеанский исполин, –
Не став, при том, сильней и больше,
Лишь опустившись ниже в толщу.
Вон там пылают не Помпеи –
Это во мне надежды тлеют.
Отстроят новый Карфаген –
А я навек осиротел.
Святой – почти что тот же бес:
Оба несут тяжёлый крест,
Но кто с достоинством, кто – без.
Пускай я мрачный Белиал,
Но Господа не предавал
И им самим я предан не был.
Пойми одно: что всякий демон –
Не тот, кто проклял небеса,
А кто похоронил себя.
Она сказала:
– Раз выходит,
Что ты и сам себе не дорог,
То что ж ты ищешь здесь тогда?
– Ищу утраченного Бога
Внутри тоски, на дне греха.
Чтобы заткнуть пустую душу,
Себя добью, легко разрушу.
Дыра в груди так велика, –
Небось переживёт меня.
К другим я отношусь не лучше, –
Так для чего тебе я нужен?
Спасайся же, беги из пепла,
Ступай, прекрасный херувим.
Я демон, что со мною делать?
И жалости не заслужил;
Оставь меня среди могил,
Посланник Рая, Гавриил.
Она сказала наконец:
– Заблудший ангел, светлый бес!
С чего-то взял, что нелюбим,
Что мир тебя приговорил.
Сквозь линзу тьмы не разглядел:
Недаром я пришла к тебе
И говорила неспроста,
Что навсегда тебе верна.
Не понял, кем же я была?
Искал ты Господа, – так вот:
Мой милый, я и есть – твой Бог.
Март 2023 г.
