Сердце забилось пойманной птицей, пальцы зажали стальные древка — воины, Копья глядели в глазницы лежащего в лоне реки мертвяка. Вчерашний рыбак, ныне лишь скелет голый, оклеван до кости и выкинут в порт, зубы лишь вырваны да на челе сколы, будто дробили на черепе лед. В ужасе пятятся ратные Копья — страха оскал усмехнулся в лицо.
А вдалеке, над чернеющим полем, Крылаты взвиваются плотным кольцом. Криком и воем, лязгом железным, взмахами глеф и стучаньем когтей Они вызывают тех Копий на тезну. И Копья идут отомстить за детей.
За спинами войск — сами боги в обличье светил, что сражаются день ото дня.
За спинами Копий — огромное солнце ложится на шлемы, пламеньем искря. Им силы не нужно — лишь только отвага и цель пред глазами так четко видна. А что до Крылатых? Для Них битва — брага, желают испить крови вражьей сполна. Их перья черны, как не черен колодец, Их зенки — огонь мшистых древних болот. Их когти остры, и за спинами бездной Их царь Наднебесья холодный встает.
И Феникс, и Ящер — огромны и древни, как камни (а может и даже древней). И каждый приказ их лирично-напевен — клубится в дыму ритуальных огней.
Вот воздух замрет — и волна напряженья накроет два войска чужих с головой, им видится бойня и насмерть сраженье, и в каждых глазах разный он, этот бой. Секунда и вдох через сжатые зубы — рукою «вперед» отдан четкий приказ.
Но вдруг рокочат незнакомые трубы, над полем разнесся неведомый глас.
Ворота Остара открыты, и слышен грохочущий, ровный и правильный шаг. Из города в пламени вышла Лисица, подняв на высоких шестах алый стяг. За ней — сотни тысяч, за ней — сотни рот. В глазах у Лисицы — решимость стальная.
Сегодня не будет обманут народ.
