Однажды утром старуха намолола ячменной муки на ручной мельнице, замесила тесто на кислом молоке, развела жаркий огонь в глиняной печке-тамдыре и испекла три пышные лепёшки.
Она помазала их сверху хлопковым маслом, уложила в чашку, чашку завязала в чистый платок и стала надевать туфли-ичиги.
- Куда ты собралась, апа-джан? - спросил у матери Ярты-гулок.
Мать ответила:
- Я хочу отнести отцу обед в поле.
Ярты стал упрашивать:
- Не ходи!
Я сам отнесу обед.
Но мать не соглашалась:
- Куда тебе, ты еще маленький!
Ярты засмеялся:
- Я мал, да удал!
Будь спокойна: я во-время накормлю отца обедом.
Мать тоже засмеялась и согласилась, потому что у неё и без того было много работы по дому.
На прощанье она сказала Ярты:
- Не шали по дороге, сынок, нигде не задерживайся, а то я буду беспокоиться о тебе.
Приходи скорее обратно.
Но верно говорят люди: ребёнку поручи, да и сам за ним беги!
Проворный Ярты-гулок поставил узелок с лепёшками себе на голову и зашагал по дороге в поле, напевая весёлую песенку:
Я мал, да удал -
Я всех сильней!
Я мал, да удал -
Я всех проворней!
Так он шёл и глазел по сторонам, потому что вокруг было очень много такого, чего Ярты еще никогда не видел: то жук проползёт, то бабочка пролетит, то птица защебечет в высоком небе.
Но кто смотрит по сторонам, тот не глядит себе под ноги:
Ярты споткнулся и упал в ямку.
Другой бы на месте Ярты не стал горевать, выскочил бы и пошёл бы дальше.
Но как было выбраться из ямки Ярты-гулоку, если он сам-то был ростом не больше половины верблюжьего уха?
Для него это была не ямка, а яма, глубокая, как колодец.
Эй, моё дело плохо', - подумал мальчик, сидя на дне ямки, и прежде всего посмотрел, цела ли чашка.
Но чашка с лепёшками упала на мягкий песок и не разбилась.
Тогда Ярты собрал все свои силы, взвалил узелок себе на плечи стал карабкаться вверх.
Однако песчаные края ямки осыпались у него под ногами, и Ярты скатывался обратно.
Тогда он стал цепляться руками за корешки, торчавшие из земли.
Но крепкие корешки резали ему руки, а тонкие обрывались, и Ярты снова оказывался на дне ямки.
И сколько Ярты ни старался подняться вверх, тяжёлая ноша тащила его вниз!
Вдруг он услышал конский топот.
Какой-то джигит скакал по дороге и пел удалую песню:
Конь, мой конь,
Ты стройней джейрана!
Конь, мой конь,
Ты сильнее барса!
Мой конь,
Подобный степному ветру!
Топот приближался.
Ярты выглянул из ямки и в двух шагах от себя увидел всадника.
- Дядя-джигит! - крикнул Ярты. - Остановись, пожалуйста!
Тебе ничего не стоит вытащить мой узелок, а один я с ним провожусь до ночи!
Но всадник даже не услышал Ярты-гулока и проскакал мимо.
И Ярты попрежнему остался сидеть в своей ямке.
Но вот он услышал другую песню:
Я хочу пушинкой стать,
Лепестком урюка стать,
Я хочу душистым ветром стать,
Чтобы в дальних горах летать...
Ярты опять выглянул и увидел девочку.
Она шла по дороге и распевала песню, подгоняя ишака, нагруженного мешками с травой.
- Эй, кыз-джан!
Милая девочка! - закричал во весь голос Ярты-гулок. - Помоги мне поднять мои три лепёшки!
Солнце уже высоко, а мой отец еще не обедал!
Но девочка испугалась голоса, который так громко звал её откуда-то из-под земли, потому что она не увидела в дорожной пыли маленького мальчишку.
Она громко закричала и со всех ног бросилась прочь от Ярты-гулока, а вслед за ней поскакал и ишак.
Опять Ярты остался один.
Скучно было ему сидеть в песчаной ямке.
Если бы я не глазел по сторонам, - думал малыш, - я давно был бы уже в поле и отец мой получил бы свои три лепёшки'.
Но вот на дороге показался третий путник.
Толстый купец качался на горбе белого верблюда и сонным голосом напевал себе под нос:
Солнце бросает на землю золотые лучи, -
Ай-ай-ай, зачем оно не бросает золото?
Луна бросает на землю серебряные лучи, -
Ай-ай-ай, зачем она не бросает серебро?
Туча бросает на землю алмазные дожди, -
Ай-ай-ай, зачем она не бросает алмазы?
Я собрал бы всё,
Я стал бы богаче всех!
Ярты даже залюбовался великолепным верблюдом, украшенным расшитой попоной, и заслушался звона серебряных колокольчиков, подвязанных у него на шее.
Когда же купец поравнялся с ним, мальчик вежливо обратился к купцу:
- Прошу тебя, ага-бай, протяни только руку и подними из ямы мою ношу.
Поверь мне, для тебя она не будет тяжёлой.
Но купец даже не взглянул на Ярты-гулока и голосом, тягучим, как виноградная патока, спросил:
- А сколько ты заплатишь мне за услугу, мальчишка?
Ярты так рассердился на жадного купца, что не ответил ему ни слова.
Купец проехал мимо, позванивая колокольчиками, а Ярты сказал сам себе:
- Семь дум - одна голова!
Надо мне самому вытаскивать узелок из ямки, или мой отец не получит обеда до захода солнца.
Где силы нет, - позови ум на помощь!
Малыш развязал свой шерстяной кушак, разорвал его вдоль и свил из него крепкую верёвку.
Одним концом он обвязал узелок, а другой конец верёвки взял в зубы и стал карабкаться вверх.
Не зря говорит народ:
У самой длинной дороги бывает конец!' Теперь, когда узелок уже не давил малышу на плечи, выбраться из ямки оказалось куда проще.
Ярты напряг все свои силы и вскоре очутился на дороге.
Он осмотрелся и заметил неподалёку маленького белого ягнёнка.
- Вах, вах!
Когда нет коня, - поскачешь и на ишаке! - воскликнул мальчик.
Он привязал верёвку к ноге ягнёнка, взял длинную хворостину и с громким криком погнал ягнёнка прочь от ямки.
Ягнёнок испугался, заблеял и бросился бежать.
Но мы же знаем, что к его ноге была привязана верёвка, а к верёвке была привязана чашка с лепёшками.
Ягнёнок побежал и вытащил узелок из ямки.
- Хош!
Спасибо! - поклонился Ярты ягнёнку и отвязал от его ноги верёвку.
Ягнёнок убежал, а Ярты подпоясался кушаком, поставил себе узелок на голову, приосанился и пошёл в поле, как ни в чём не бывало распевая свою весёлую песню:
Я мал, да удал, -
Я всех сильней!
Я мал, да удал -
Я всех проворней!
Поле отца было уже близко, когда над головой мальчика раздалось громкое карканье.
Ярты глянул вверх и увидел врага: чёрный ворон пустыни кружился над его головой.
Он с шумом хлопал своими крыльями и опускался всё ниже и ниже.
Ярты пустился бежать.
Но не так-то легко уйти от врага, если у тебя на голове тяжёлая ноша.
Ворон стал настигать Ярты.
Мальчик нырнул в густую траву и, спасаясь от птицы, стал делать петли: он бежал то направо, то налево.
Но громкое карканье раздавалось всё ближе и ближе.
Жадная птица уже разинула клюв, чтобы схватить свою добычу, но не тут-то было: проворный Ярты скатился на дно сухого арыка и побежал по нему прямо к отцовскому полю.
Бежать по гладкому дну арыка было куда легче, чем пробираться в густой траве.
Противник стал отставать.
Ярты летел, как на крыльях, он видел уже впереди зелёную полоску отцовского поля и чуть не запел от радости.
Но вдруг на его пути показался новый враг: навстречу мальчишке, разинув пасть и страшно ворча, бежал сам мохнатый Бар - гроза всех аульных ребят.
Ярты даже присел от страха.
Пёс тоже остановился.
- Пропали мои лепёшки! - закричал Ярты во весь голос. - Если не съел их чёрный разбойник, они попадут в ненасытную пасть собаки!
Но и ворон был уже близко.
А собака присела на все четыре лапы, готовая броситься на Ярты-гулока и его вкусную ношу.
Однако шустрый Ярты не растерялся.
Он сбросил на землю свой узелок, выхватил из него лепёшку и бросил её собаке.
Конечно, всё случилось так, как задумал Ярты: собака прыгнула за добычей, но её опередил ворон.
Он схватил лепёшку и взмахнул крыльями, чтобы взлететь на воздух, но мохнатый Бар сделал большой прыжок и вцепился в птицу зубами.
Ворон бросил лепёшку и стал 'бить противника своим жёстким клювом, и оба покатились по арыку с громким карканьем и глухим рычаньем.
А Ярты сидел на краю арыка и кричал собаке:
- Возьми, возьми его!
Не отдавай злодею лепёшки!
И пёс с ещё большей яростью начинал трепать врага.
Но Ярты уже кричал ворону:
- Эй ты, большеносый колтоман-разбойник!
Неужели ты, царь пустыни, уступишь дворовой собаке?!
И тогда ворон ещё сильнее принимался долбить собаку своим каменным клювом.
Так они дрались, а Ярты увязал потуже свой узелок и побежал прямо к отцу.
- Ата-джан!
Я принёс тебе на обед лепёшки! - крикнул мальчик, увидев отца, пропускавшего в арык воду.
И старик улыбнулся сыну.
Он вытер руки пучком травы и взял у Ярты узелок с лепёшками.
А потом посадил малыша к себе на ладонь и сказал:
- Ай, хороший вырос у нас сынок!
Не успели мы с матерью оглянуться, а он уже стал настоящим джигитом!
Помни, милый: тепло бывает отцовскому сердцу, когда отец видит возле себя заботливого сына.
И старик принялся есть пышные лепёшки из ячменной муки, отламывая своему сыну по маленькому кусочку.
Никогда не едал Ярты таких вкусных лепёшек!
