Девятнадцатое ноября – я не отказываю себе в удовольствии писать числа в пропись. Подбрюшье зимы бьёт холодной дождливой дробью. Снега уже ценятся на вес серебра. Снега нужны, как пушнина на голое битое тело. Безвременье, где ничто не умирает и ничто не возрождается заново. Агония слякоти. Проказа. Неизлечимый сифилис, длинною в тысячу лет. Что-то, с чем даже смерти надоело возиться, что даже она выблёвывает обратно. Поэтому - куда нам без белого меха зимы! Зима – наша заступница. Зима – наша мачеха. Зима – наша смерть, к которой мы привыкли как к родной. Наша зима - в Сибирь сажень. Наша зима неизбежна, как неотвратимо цунами океана. Наша зима - наша ледяная стезя, по которой мы проходим, согреваясь друг другом, бутылкой, былью, небылью, прибылью, убылью. В конце концов никто ничего не считает уже, кроме дней, оставшихся до того, как стронутся реки, словно долго распрягавшие а потом запрягавшие возничие. Наша задача, научившись выживать – научиться не уходить в спячку или в запой. Наша задача – быть достойными сынами нашей зимы. Нашей чаши, которую нам наливают до краёв каждую осень. Зима - наша белая дорога и наша стена друг к другу. Наша зима – не зима, если в её снегу не отражаются звёзды. Наша зима – не зима, если снег её не обагрят жертвенной кровью. Наша зима нам тогда не в сладость. Потому-что любим мы красное. Подчас поклоняемся ему как солнцу. Слишком сильно нас подчас мучает жажда спелого, как тысяча персиков, светила. Так мы и живём от зимы к зиме. Как от войны к войне. Как от смерти к смерти. И выживаем, видимо, потому-что смерть нам стала роднёю. Свои – сочтёмся. И даже, если успеем – смухлюем, ибо если нет, то нам и не весело. Но если и надо, всегда расплатимся звонкой монетой, ибо знаем – нет счастья, если нет, видимо, нашей красной нагретой крови. Наша зима гнёт нас к нашей земле. И мы врастаем в неё, словно песни. И мы сеем туда же своих детей, чтобы росли здоровыми. И потому мы ждём у окон, когда же она наконец подобьёт и перекроит безобразную осень.
2016-11-20
