Серый дом стоит на берегу.
Ему тихо напевают чайки,
Как у старенькой живущей в нем хозяйки
Серый пёс вчера разгрыз клюку.
Одинокая забытая старушка,
В вязкой паутине долгих лет,
Спит всё с той же порванной игрушкой,
Что принёс когда-то ей сосед.
Он был статен, рыжеват, веснушчат,
Провожал до дома каждый день,
Когда небо пропадало в тучах,
Когда солнце сбрасывало тень.
Защищал, носил портфель и книжки,
Был приятелем, соратником, семьей.
Всё закончилось не пошлостью интрижки,
Всё закончилось безжалостной войной.
Тяжесть книг сменилась горстью писем —
Ленинград, Полтава, Таганрог.
Где бы ни был, он всегда был близко,
Под подушкой жил его зверёк.
Вынося под пулями сражений
Раненых, контуженных, калек,
Грузом на незащищенной шее,
Через грязь, метели, алый снег,
Через годы, месяцы, секунды,
Через боль и ад кровавых дней
Пронесла она, сжимая зубы,
Лишь того, кто был других родней.
И под звуки радостной победы,
Обретя лишь парочку морщин,
Волосы в мгновенье стали седы —
Он погиб. Почти что взял Берлин.
Сколько слёз, сжигающих сетчатку,
Сколько лет неверия судьбе…
Да, она осталась с отпечатком
О кровавой Мировой войне.
Прожила и рассказала внукам
О любви, о боли и добре.
Но дрожали всё сильнее руки,
Как дрожат травинки на воде.
И сжимали кисти мягче меди,
Приближая к замершей груди,
Плюшевого старого медведя,
Что стал связью с детством без войны.
